– Заезжайте на обратном пути вместе с ней, – предложила Элизабет.
Флетч попрощался за руку с каждым из детей.
– Вы мне понравились, – улыбнулась Элизабет. Фрэнни, он не убийца.
– Все женщины так говорят, – ответил Флинн. – Да и я еще не уговорил его сознаться.
Вновь рев самолета заглушил все остальное.
– Привозите вашу девушку с собой, – повторила Элизабет. – Мы подождем вас с ужином.
– Большое спасибо, – кивнул Флетч. – И я очень благодарен вам за концерт.
– Мы рады, что вы заглянули к нам, Флетч, – улыбнулся Флинн.
– Я с удовольствием остался бы. Можно мне заехать еще раз?
– А на чем вы играете? – спросил Уинни.
– На пишущей машинке.
– Ударный инструмент, – прокомментировал Флинн.
– Лерой Андерсон сочинил концерт для пишущей машинки, – добавила Элизабет.
– Полагаю, вам не удалось поговорить со мной о том, ради чего вы приехали, – отметил Флинн, прощаясь у двери.
– Нет, – качнул головой Флетч. – Но я не жалею, потому что провел этот час куда как лучше.
– Я знал, что вы это скажете.
– Мы сможем увидеться завтра в вашем рабочем кабинете?
– Конечно.
– Когда удобнее?
– В пять часов. Любой здравомыслящий полисмен в это время сидит на работе. Чтобы избежать транспортной пробки.
– Ладно. Где я вас найду?
– Крэйджи Лейн, девяносто девять. Если вы заблудитесь, детективы в штатском покажут вам дорогу.
Они пожелали друг другу спокойной ночи.
За дверью Флетча встретил стылый, напитанный влагой воздух.
Флетч постоял на крыльце, привыкая к темноте, спиной ощущая тепло дома, из которого он только что вышел, в ушах его еще звучала музыка Бетховена, мысленным взором он видел большие синие глаза Дженни под шапкой вьющихся волос.
В свете уличного фонаря он ясно различал лица двух детективов в штатском, сидевших в машине. Ему показалось, что они с ненавистью смотрят на него.
Один из них снял трубку автомобильного телефона, как раз в тот момент, когда Флетч двинулся вниз по ступенькам. Флинн, должно быть, объяснял детективу, по какой причине Флетч едет в аэропорт. И рекомендовал не предпринимать решительных действий... Ни в чем не мешать Флетчу, но и не пускать его в самолет.
– О Господи, – вздохнул Флетч, шагая к своей машине.
ГЛАВА 30
– Флетч!
Никогда раньше он не видел Энди в пальто.
Первый вопрос она задала, едва они обнялись, и он подхватил чемодан невероятных размеров.
– Сильвия здесь?
– Да.
– Сука. Что она делает?
– Не знаю. Я вижусь с ней не часто.
– Где она остановилась?
– В моей квартире.
– О Боже.
– Как ты?
– Ты нашел картины? – ответила Энди вопросом.
– Поговорим об этом в машине. Как ты?
– Что ты хотел узнать о Барте Коннорсе?
– Как ты?
Он вынес огромный чемодан Энди из здания аэропорта, пересек улицу, поднялся по лестнице, дотащил до стоянки, на которой оставил машину.
Детективы в штатском следовали за ними в двадцати ярдах. Шагали они вразвалочку, засунув руки в карманы.
Энди начала задавать вопросы, едва он завел мотор.
– Где картины? Ты знаешь?
– Точных сведений у меня нет. Возможно, они в Техасе. Вроде бы Хорэн купил три картины из коллекции ди Грасси у жителя Далласа, некоего Джеймса Коуни. У него большое ранчо и восемь детей.
– Ты в этом уверен?
– Откуда мне знать? Хорэна на испуг не возьмешь. У него безупречная репутация. Самодовольный подонок, но пока на лжи я его не поймал. Я пытаюсь надавить на него, чтобы выяснить, где Коуни взял эти картины.
– И он скажет?
– Как знать? Если не скажет Хорэну, тогда мы полетим в Техас и спросим у него сами.
– А что ты сделал? Попросил Хорэна найти одну из картин?
– Да. Пикассо.
– И где сейчас эта картина?
– В Бостоне. У Хорэна. О ней я рассказал ему в среду. Он нашел ее в четверг вечером или в пятницу утром. В ночь с пятницы на субботу картину переправили в Бостон самолетом. В субботу я уже увидел ее. А поначалу, когда мы встретились первый раз, он даже сомневался в ее существовании.
– То есть?
– Сомнений у него хватало. Есть ли такая картина вообще? Можно ли ее найти? Принадлежит ли она кисти Пикассо? Продается ли?
– Картина подлинная?
– Да. Я в этом уверен. Хорэн – тоже. Коуни готов ее продать.
Они остановились, чтобы заплатить за проезд по тоннелю. Нырнули под землю.
– Пока Хорэн ведет себя, как и положено профессиональному брокеру, торгующему произведениями искусства. Мне он не нравится, но это личное и не имеет отношения к делу.
Они вырвались из тоннеля. Замелькали стрелки указателей, названия улиц.
– О, я не знаю, куда ехать, – признался Флетч.
– Направо, – ответила Энди. – Поворачивай на Сторроу Драйв.
– Откуда ты знаешь?
Они повернули направо из левого ряда.
– Мы едем на Бикон-стрит, не так ли? Около Гарденс?
– Да, откуда ты знаешь?
– Я жила здесь почти год. Когда училась в Рэдклиффе.
– Где это?
– Кэмбридж. Снова направо. На Сторроу Драйв.
Флетч слушался беспрекословно.
– Почему ты справлялся о Барте Коннорсе?
– Потому что в тот вечер, когда я прилетел в Бостон, в его квартире нашли убитую девушку.
Уличные фонари освещали ее профиль.
– Он не мог этого сделать.
– Больно уж ты уверена.
– Да. Уверена.
– Поэтому я и орал на тебя по телефону, требуя, чтобы ты уехала с виллы. Когда я просил тебя посмотреть, приехал ли он, я не ожидал, что ты останешься там на ночь.
– Тут надо повернуть налево, – предупредила она его перед светофором. – Тогда мы сможем объехать Гарденс. Добрый старый Бостон.
– Полиция решила, что ее убил я.
– Убил девушку? Ты бы тоже этого не сделал. А если бы и убил, то не стал бы перекладывать вину на Барта.
– Благодарю.
– Барт очень тихий. Не обидит и мухи.
– А я-то просил тебя только глянуть на него... Ты, наверное, проверила, какие у него зубы, да?
– Зубы у него, как у любого нормального человека.
– О Господи.
– Так кто ее убил?
– В том-то и дело, Энди, что убил ее скорее всего Барт!
– Не может быть!
– Он находился в Бостоне в тот вечер! Его видели в двух кварталах от дома с девушкой, похожей на убитую, перед тем, как ее убили! У него был ключ от собственной квартиры! Он улетел в Монреаль после того, как ее убили! И не прошло шести месяцев, как он пережил сильнейшее психо-сексуальное потрясение. Его жена ушла к другой женщине, как бы подчеркнув, что не видит в нем мужчину.
– Я знаю, – кивнула Энди. – Он рассказал мне.
– Изумительно!
– И сказал, что ты позвонил, чтобы переложить на него всю вину. Он задал о тебе куда больше вопросов, чем ты – о нем.
– Энди...
– Осторожно, такси... Более того, Флетч, я могу подтвердить, что это «сильнейшее психо-сексуальное потрясение» не причинило ему ни малейшего вреда.
– Можешь, держу пари.
– Мы уже обсуждали этот аспект. И не надо дуться.
– Дуться! Ты же носишь мое обручальное кольцо.
– И что? Очень милое колечко. А кого ты трахнул на этой неделе?
– Я? Что?
– Не слышу ответа. Или ты изменил привычный образ жизни?
– Где же нам поставить машину?
– Вон там. Слева.
– Мне нужно место для двух машин.
Заднее стекло освещали фары автомобиля, в котором ехали детективы.
– Так что я не буду помогать тебе искать доказательства вины Коннорса в преступлении, которое ни один из вас не совершал.
– Какая верность! – хмыкнул Флетч.
– Позвони еще раз Хорэну, – предложила Энди, когда они поднимались в скрипучем лифте.