– О, горох, – хмыкнул Флетч.
– Салат! – поправила его Сильвия. – Хороший американский салат.
К гороху она добавила соли. С избытком.
– Мне представляется, что одна из вас, а может, вы обе должны вылететь в Италию, чтобы получить останки.
– Останки? – встрепенулась Сильвия. – Какие останки?
Энди заговорила по-итальянски.
– Об этом не говорят за обеденным столом, – быстро оборвала ее Сильвия.
– И я того же мнения, – поддержал ее Флетч.
– Анджела, почему ты не осталась в Италии, чтобы получить останки отца? – величественно вопросила Сильвия.
– Они потребовались полиции.
– Зачем полиции потребовались останки Менти?
– Они должны кое-что проверить.
– Что можно проверять на теле Менти?
– Они должны исследовать его зубы.
– Причем здесь зубы Менти? Он мертв! Какой смысл их исследовать?
– Это один из способов опознания трупа, Сильвия, – пояснил Флетч. – Тело пролежало в земле три недели.
– О. Если у тела окажутся зубы Менти, они скажут, что это – Менти?
– Совершенно верно.
– Ха! – Сильвия взмахнула вилкой. – У Менти не было зубов!
– Что?
– Менти носил вставные челюсти! У него не осталось ни одного собственного зуба, ни вверху, ни внизу.
– Это точно, – подтвердила Энди. – Как я могла об этом забыть.
– Они могут опознать труп и по вставным челюстям, – нашелся Флетч.
– Откуда вы все это знаете? – Сильвия пристально посмотрела на него.
– Полиция пообещала отдать нам закрытый гроб после того, как закончится опознание, – продолжила Энди. – Мы сможем похоронить его. Когда, не имеет значения. Официально мы его уже похоронили.
– Это ужасно, – вздохнула Сильвия. – Бедный Менти.
Что-то заскворчало на кухне, предупреждая, что на салате из гороха ужин не закончится.
– Ты успела переговорить с адвокатами? – спросил Флетч Энди.
– Да. Я позвонила мистеру Роселли. Он сказал, что это хорошая новость.
– Что твой отец убит?
– Мы знали, что он убит. В этом нас заверила полиция.
– Извини.
– Он сказал, что сможет огласить завещание после того, как получит из полиции соответствующий документ.
– Какой еще документ? – взорвалась Сильвия. У нас их уже целая куча!
– Они должны провести опознание и подтвердить, что это труп Менти, Сильвия, – резонно заметил Флетч. – Нельзя оглашать завещание, не убедившись, что его автор умер.
– Как бы не так! – Сильвия вновь взмахнула вилкой. – Им просто понадобились зубы Менти! Поэтому мы получим закрытый гроб. Зубов там не будет! Они будут во рту какого-нибудь полицейского инспектора в Турине.
– Сильвия, на кухне что-то горит, – Флетч перевел разговор в другую плоскость.
– О-о-о, – она выскочила из-за стола и метнулась к двери.
– Знаешь, я очень устал, – признался Флетч, когда они остались вдвоем.
– Именно поэтому мы так хорошо обедаем.
– Мне следовало самому позаботиться о еде.
– Да. Следовало.
– Я даже подумать не мог, что Сильвия решится на такой подвиг.
– Я тоже.
Они получили по подгоревшей сосиске, разрезанной пополам и политой кетчупом.
– О, мой Бог, – вырвалось у Флетча.
– Что такое? – Сильвия вновь уселась за стол. Отличная американская еда. Хот дог <Горячая сосиска (амер.).>. С кетчупом!
– Перестань, Сильвия! – не выдержала Энди.
– Мы живем в Америке и должны привыкать к американской еде. Я здесь уже неделю. Так?
– Так, – кивнул Флетч.
– Мерзавец Роселли сказал, что написано в завещании Менти о моих картинах?
– Каких картинах? – спросил Флетч. – Никаких картин нет.
– Картины есть, – Сильвия так далеко наклонилась вперед, что едва не окунула одну грудь в кетчуп. – Мои картины, которые вы ищете. Если вы их не ищете, то что вы тут делаете? Если вы их не ищете, зачем прилетела сюда Анджела? А? Отвечайте мне, мистер Флетч.
– Кажется, мы собрались здесь, чтобы пообедать, – уклонился Флетч от прямого ответа.
– Роселли ничего не говорил о завещании, Сильвия.
– А я влюбился в Дженнифер Флинн, – возвестил Флетч.
К обгорелой сосиске он не притронулся. Как и к кетчупу.
Энди посмотрела на него, занеся нож и вилку над сосиской.
– Я думаю, вам обеим следует вернуться в Рим.
– Нет! – воскликнула Сильвия. – Я остаюсь здесь. Там, где мои картины.
Глядя на Сильвию, Флетч подсчитал, сколько часов ему удалось поспать после прибытия в Америку. Затем подсчитал, сколько часов он бодрствовал.
– Сильвия, картины в Техасе.
– В Техасе?
– В конце недели я и Энди летим в Даллас.
– Хорошо! Я тоже лечу.
– Хорошо! Мы все летим. Как одна семья.
Энди бросила на него испепеляющий взгляд.
– Мне представляется, ты никогда не пробовала техасской томатной приправы, – улыбнулся ей Флетч.
– Томатная приправа, – отозвалась Сильвия. – Вы хотите томатной приправы?
Флетч положил чистую салфетку рядом с тарелкой. Сосиска так и осталась нетронутой.
– К сожалению, я не могу остаться и помочь вам помыть посуду. Я иду спать.
– Спать? – на лице Сильвии отразилась обида. Вы не хотите десерт?
– Только не говорите, что вы приготовили. Пусть он мне приснится.
Флетч прошел в одну из комнат для гостей, закрыл дверь, разделся и залез под простыню.
Перемежаемое возгласами щебетание на итальянском, французском, португальском и английском, доносящееся сквозь толстые стены, убаюкало Флетча, и он погрузился в голодный сон.
ГЛАВА 33
– Привет, крошка, – Флетч откатился к стене.
Энди улеглась рядом. В окна струился яркий свет.
Белая простыня подчеркивала загар ее руки, плеча, шеи.
Ладонь правой руки Флетча легла на грудь Энди, соскользнула вниз, к ногам.
– Как хорошо, что ты снова рядом, – пробормотал Флетч.
Должно быть, она прошла через ванную, общую для двух комнат для гостей.
Его язык коснулся губ Энди. Рука привлекла ее ближе.
– Где ты был прошлой ночью? – спросила Энди.
– Когда?
– В два часа. В три. В постели тебя не было.
– Я пошел прогуляться. После сытного обеда.
В действительности между двумя и тремя часами утра он менял местами номерные знаки автофургона и «форда».
– После того сытного обеда, – Энди захихикала.
– В Канья ты спала в моей постели? – спросил Флетч.
– Конечно. В нашей постели.
– Я голоден.
Энди вопросительно посмотрела на него.
– Это же твоя квартира.
– Да.
– Тогда почему Сильвия в спальне, а мы с тобой – в комнате для гостей?
– Я не знаю.
– Чего ты не знаешь?
– Могу только привести латиноамериканское выражение: «Я проиграл битву на улице».
– Тут произошла революция?
– Считай, что да. Причем в мое отсутствие.
– Как это?
– Пару ночей я провел вне дома.
– И где же ты был?
– Работал.
– Работал?
– В газете. Мой давний друг по «Чикаго пост» теперь перебрался в Бостон. У него не хватало людей, и он попросил меня помочь. Горел Чарльзтаун.
– И ты согласился?
– Почему нет?
– Разве ты не мог отказаться?
– Мог, но не захотел. Душой я по-прежнему журналист. Кроме того, Джек разрешил мне ознакомиться с картотекой. Я просмотрел все материалы по Хорэну.
– Джек?
– Джек Сандерс.
– Я сомневаюсь, что Чарльзтаун горел две ночи.
– Что ты хочешь этим сказать?
– На вторую ночь твой приятель мог справиться с нехваткой персонала и без тебя.
– К чему ты клонишь?
– Ты сказал, что отсутствовал две ночи.
– Неужели?
– Где ты провел другую ночь?
– Какую другую?
– Тебя не было только одну ночь?
– А...
– Если тебя не было только одну ночь, как Сильвии удалось оккупировать спальню?
– Гм...
– Как она вообще попала туда?