Кдав
Сонбаньён–ян
Глава 1
Здравствуй, карцер
Стою возле раздачи, наблюдаю. Надзирательницы с энтузиазмом занимаются воспитанием подшефного контингента. Дубинки так и мелькают. А народа в детской тюрьме, оказывается человек шестьдесят. Штук двадцать, при появлении надзирательниц, сразу отбежали к дальней стене, видимо, самые сообразительные, а остальные яростно метелят друг друга. Половина столов перевёрнута, еда разбросана по всей столовой.
Пять минут и порядок наведён. Всех выстроили вдоль стены. Перед строем прохаживаются надзирательницы, периодически охаживая дубинками особо возбуждённых. Кто–то тихо постанывает.
Смотрю на близняшек. Блин, что–то я погорячился. Сестрички смирно лежат на полу и чё–то в сознание приходить не торопятся. Возле их голов небольшие лужи крови. На душе становится как–то нехорошо. Похоже я опять влип. С другой стороны, пропало то внутреннее напряжение, которое всё время нарастало с момента ареста, вызывая желание кого–нибудь убить.
Прибежал тюремный врач и сразу к сестричкам. Посмотрел, пощупал, вызывает скорую. Повезут в тюремную больничку. А с другой стороны век бы их не видеть, пальцы они мне ломать будут, доломались суки. Опять вскипает злость. Жалость забилась в дальний угол и помалкивает.
Пришли начальница с заместительницей, сели за стол. Заместительница притащила планшет, сидят, смотрят. Начали нехорошо так, посматривать на меня. Ё моё, про камеры я то и забыл. Ну, всё. Точно попадос.
Сижу в карцере. Что сказать, комнатушка примерно полтора на два с половиной метра. Из мебели только ведро с крышкой в углу. Хорошо что пол тёплый, хоть и бетонный. Окна, как в камере, нет, только над дверью находится ниша, затянутая мелкой решёткой, из–за которой идёт тусклый свет. Дверь железная, монолитная. Почти сейфовая. На двери окошко с полочкой, примерно 20х 20 сантиметров.
В карцере оказался очень быстро, почти телепортировался. Начальница с заместительницей, закончив просмотр видео, дружно повернулись и уставились на меня. Морда лица начальницы начала краснеть с переходом в синеву. Глаза выпучились и налились злобой. Как бы удар не хватил, расхлёбывай потом. Дойдя до определённой кондиции, начальница на бешенной скорости подлетела ко мне и тут же я узнал много новых слов корейского языка, которые ни когда до этого мне не встречались.
Попытка что–то вставить в своё оправдание, закончилось плачевно. Незаметно подкравшаяся надзирательница, споро оприходовала меня дубинкой вдоль спины. Благо, что заметил движение боковым зрением и почти уклонился. Но всё равно, даже вскользь, получилось очень даже больно. Подлетели ещё две надзирательницы, быстро заковали в наручники и вот, я здесь. Здравствуй карцер!
Сижу, думаю думу. А дума думается хреново. Жрать хочу нимагу. С обедом–то не задалось, а со всеми этими разборками, энергии улетело море. До ужина ещё чёрти знает сколько времени и дадут–ли пожрать, это ещё тот вопрос.
Перед тем, как снять наручники, старшая надзирательница объяснила правила поведения: шуметь нельзя, лежать нельзя, прогулки не положены, спать от отбоя до подъёма. Каждый раз будут выдавать матрас вечером, утром забирать. Подушка с простынями и одеялом не положены. Хорошо, хоть одежду не отняли. Сан узлом является упомянутое ведро. Каждое утро будут сопровождать вместе с ведром в санитарную комнату, где можно будет слегка привести себя в порядок и помыть ведро. Завтрак, обед и ужин по расписанию, с доставкой. Разрешено: сидеть и стоять. При этом, обязательно страдать, осознавая свою никчёмность и бесполезность. Вот такие дела. Срок отсидки не обозначили.
Тааак комнатушка маленькая, воздуха совсем мало, как бы не задохнуться. Осмотр показал наличие шести дырок в полу и столько же на потолке. Через них потихоньку тянет воздух. Какая никакая вентиляция есть. Так что живём. Помимо этого обнаружились две камеры на потолке, напротив друг друга. Полностью просматривается весь карцер. Не забалуешь. Начало потряхивать, пошёл отходняк от стресса.
Через час нахождения в карцере, стало понятно, надо бы себя чем–то занять, а то так и от тоски можно сдохнуть. Ладно, сяду помедитирую, авось нервы успокою. Сажусь в позу лотоса. Просыпаюсь от грохота открывающейся форточки. Чё уже ужин что–ли. Не слабо так даванул на массу, часа четыре. Значит уже семь вечера. До отбоя три часа. Ужин не порадовал. Плошка клейкого риса, грамм на двести, несколько кусочков кимчи и пластиковый стакан воды, где–то на пол литра, деревянные палочки. Всё это на пластиковом подносе. Дааа, с жиру беситься не получится. Умял всё в один момент, голод не тётка. Воды выпил половину, потом допью. Голод никуда не делся. Ну и ладно, мы к этому привычные. Поднос поставил в угол, противоположный от ведра.