Когда её муж пришёл домой, ей не терпелось рассказать ему всё.
– Сегодня я ходила в поле, чтобы посмотреть, как сажают рис. Ты знал, что работники поют, пока трудятся?
Он отвёл взгляд.
– Зачем ты с ними общаешься? Это не…
Это мигом остудило её пыл. Она попыталась оправдаться, презирая необходимость этих объяснений:
– Но ведь твой брат ходит в поле и говорит с издольщиками и работниками. Он рассказывает твоему отцу, сколько работников вам понадобится в этом году, сколько урожая ожидать и по какой цене можно будет продать рис. Я нахожу всё это интересным.
– Мой брат ходит в поле, потому что это его обязанность, – сказал он напряжённо. – А у тебя обязанности другие.
И вот так просто он снова заставил её замолчать. Она задумалась, на какую тему с ним вообще безопасно говорить, но она не собиралась держать свои мысли при себе, только чтобы угодить мужчине, даже если это её муж. Она знала: это не последний её визит в поле.
Меньше чем через два месяца после этого пришли муссонные дожди, принесшие с собой влажную жару. Вся семья вынуждена была сидеть дома. Они двигались как можно меньше, оставались внутри под москитной сеткой и ели простую еду.
Спустя месяц ливни наконец прекратились, а Чинвон вышла из дома со словами:
– Я пойду в Большой Дом, чтобы сделать домашнее задание на лето.
– Домашнее задание? – хмыкнула Вторая Сестра, проводив её взглядом. – Она ненавидит читать. Скорее уж, она пошла играть в карты. Она играет с клановыми мальчишками на деньги и, как я слышала, почти всегда выигрывает.
Сонджу обмахивала веером спящих детей.
– Интересная девочка, – сказала она. – Она делает то, что мы не можем: просто приходит и уходит, когда вздумается.
– Она избалована, – возразила Вторая Сестра.
Сонджу задумалась о том, изменилось ли бы мнение Второй Сестры о семье, если бы ей разрешили уехать из деревни. Одним жарким и ленивым воскресным августовским днём Сонджу проходила мимо гостиной по пути к кухне, но помедлила, когда Чинвон внезапно объявила семье с хитрой улыбкой:
– У меня гениальная идея! Думаю, я буду продавать конфеты.
Чинвон повернулась к мужу Сонджу:
– Младший Дядюшка, привези мне в следующий раз немного конфет, когда приедешь из Сеула, – сморщив нос, она пренебрежительно махнула рукой: – Люди здесь пробовали только дешёвые яркие конфеты. Я велю слуге сделать для меня деревянный поднос, который я повешу на шею, чтобы ходить по всем домам клана и продавать сладости.
Вторая Сестра наблюдала и слушала из кухни. Свекровь погрозила Чинвон пальцем:
– Ничего подобного ты не сделаешь! Мы не торговцы.
Она ушла из комнаты, ворча под нос. Муж Сонджу улыбнулся, а его брат достал бумажник. Чинвон, взяв у него деньги, тоже ушла.
Сонджу проследовала на кухню и присела рядом со Второй Сестрой, которая поливала соевые бобы, прораставшие в лакированном горшке. Она спросила:
– Что Чинвон делает с деньгами?
– Это для меня загадка. Когда эти деньги закончатся, у неё появится ещё одна «гениальная» идея.
– А деньги, выигранные в карты?
– Кажется, она покупает сушёных кальмаров и жареные орехи в деревенском магазине.
– У нас есть магазин?
– Ты ведь видела горбуна, недавно разговаривавшего с Матушкой? Он владеет небольшим магазином рядом со школой. Продаёт закуски, свечи, спички – всякое такое.
Вторая Сестра накрыла глиняный горшок тканью и встала. Сонджу поднялась следом.
– Может, она угощает всех, с кем играет.
– Очень вряд ли. Она не очень-то щедрый человек.
По пути в кухню Сонджу прошептала:
– Только представь, где бы мы были, если бы обладали такой же изобретательностью и силой характера, как Чинвон, чтобы получить желаемое.
Хотелось бы ей только, чтобы Чинвон побольше думала о своей матери.
Сентябрь принёс долгожданную прохладу. Уже больше недели свекровь говорила – достаточно громко, чтобы Сонджу услышала:
– Прошло уже полгода. Достаточно времени, чтобы зачать ребёнка.
Затем она начала каждое утро проводить ритуал сжигания благовоний и вознесения молитв Будде.
Каждый раз, когда Сонджу слышала тихий звон молитвенного колокольчика свекрови, её сердце сжималось. Последние несколько месяцев она много думала о том, не бесплодна ли, как тётя. И теперь, когда свекровь произносила эти слова вслух, вероятность бесплодия казалась всё более реальной. До недавнего времени она полагала, что ребёнок может изменить положение вещей в её браке, однако теперь она хотела ребёнка для себя самой, чтобы любить его и всему обучать. Но что, если она не сможет зачать? Наймут ли её свёкры любовницу для мужа, чтобы завести от неё детей, как это было с её тётей?