Слова «моя настоящая любовь», конечно, сами по себе могут быть восприняты мистером Ли и понятые им, как «мой настоящий друг», но «аренда моей настоящей любви» может означать только «аренда моей истинной привязанности к моему другу». Все договоры аренды заключались на несколько лет; для каждого из них был установлен лимит или «ограничение», которое в судный день (банкротства) истекал».
Шекспир говорил, что ни его собственные страхи, ни пророчества мира «о катастрофических переменах не оправдались, ибо в год благодати 1603 он обнаружил, что его привязанность свежа, как никогда. Но для друзей Саутгемптона, смерть Елизаветы могла быть поводом не для дурных предчувствий, а для их надежд» (Intro., pp. XXXIII-XXXIV).
«В первой строке «страхи и пророчества» должны быть истолкованы следующим образом, как страхи и предзнаменования некоего ожидаемого будущего, которое станет гибелью любви поэта. В первом четверостишии страхи изложены в общих чертах следующим образом, как страхи за будущее; но втором четверостишии они были связаны с каким-то особым кризисом, который наступил, не принеся ожидаемой катастрофы. Вместо этого, на смену пришла более счастливая эпоха. Очевидно, кризис, которого так все боялись, был связан с гражданской войной, в которой искусство погибнет, поскольку «мир» был упомянут, как его противоположность; а непосредственно в результате, ожидания поэта в этом (вопросе) выживания его стихов».
Критик Рольф (Rolfe) был склонен поддержать теорию восстания Эссекса, которую также принял Брэксдес (Braxdes) («William Sh.», I: 319).
С другой стороны, критик Нлэкайл (Nlackail) (Led. on Poetry, p. 185) и критик Брэндл (Brandl) (p. XX) последовали интерпретации Ли; (где) последний обратил внимание на тот факт, что в «Генрихе V» Шекспир проявил стремление к объединению Шотландии с Англией, и нашёл (в этом) дополнительные доказательства его рвения к «Великой Британии».
Х. Пембертон (H. Pemberton) («Новая Шекспириана», «New Shakespeareana» 7: 105) поддержал теорию в пользу 1601 года, полагая, что «печальные предзнаменования» относятся (as does Hamlet. L, I, I, 121-125) «к началу зимы того года, когда между 29 ноября и Рождеством были заметные шторма, землетрясение и затмения луны и солнца. Но эти основные (события) теории не исчерпывали (всех) возможностей».
Критик Пэлгрейв (Palgrave) предположил, что сонет относится к миру 1598 года, который «…положил конец войне между Испанией и Объединенными провинциями; на что критик Флей (Fleay) ссылаясь на «Биографические хроники» («Biog. Chron.», 2: 211) апеллируя предыдущее сказал, что его «вряд ли можно сопоставить с какой-либо датой, кроме даты мира в Вервине («Peace of Vervins»), в апреле 1598».
Согласно, точке зрения, которой придерживался критик Голланц (Gollancz) (Intro., p. XIX), где он подчеркнул: «…неопределенность», от которой Англия страдала в то время, когда она помогала Генриху IV, а миссис Стоупс (Mrs. Stopes) нашла свидетельства 1596 года, когда здоровье королевы восстановилось после периода недомогания, вызвавшего серьезную тревогу, и когда союз с Генрихом IV, возможно, предложил оливы мира».
С другой стороны, некоторые комментаторы подозревали, что все эти интерпретации отнеслись к современным событиям».
Критик Симпсон (Simpson): «Сонет гораздо лучше будет вписываться в своё место, когда... (будет) интерпретироваться не как отдельные факты, а как общие обстоятельства любви. Ни его собственные страхи (смерти, положившей конец всякой любви), ни «divining eyes», «пророческого взгляда» старых поэтов, упомянутых в сонете 106, ...не могут определить конкретный срок его любви, которая, как предполагалось, была обречена на конец» (p. 79).
Критик Дауден (Dowden) (соглашаясь с этим) предложил: «Ни мои собственные страхи (что красота моего друга может пойти на убыль, 104, 9-14), ни пророческая душа мира, пророчествующая в лицах мёртвых рыцарей и дам о ваших совершенствах (S. 106), и поэтому предвосхищая твою смерть (или, возможно, предсказывая другие будущие совершенства, более высокие, чем твои), я могу ограничить свою аренду любви кратким сроком в несколько лет. Темнота и страхи остались в прошлом, предсказатели зла считают свои предсказания фальшивыми; сомнения закончились, мир пришел на смену раздорам; любовь в моём сердце свежа и молода (см. 108, 9), и я победил Смерть, ибо в этом стихе мы оба обретём жизнь в воспоминаниях людей».