К величайшему сожалению, многими критиками от академической науки этот немаловажный факт был упущен, поэтому в своих научных трудах любая стихотворная форма, которая не следовала строго поэтическим правилам для написания сонетов, ими была названа — «не сонетом».
В-третьих, сонет 99 был написан Шекспиром под впечатлением после прочтения поэтического сборника Барнабе Барнса «Партенофил и Партенофа», опубликованного в 1593 году.
Именно, совокупность аргументов предоставила мне возможность сделать предположение о приблизительной дате написания сонета 99.
Безусловно, сам факт написания сонета 99 поэтом, являлся не столько данью уважения неповторимой поэтической строке Барнабе Барнса, как неким посланием для потомков в виде ссылки на поэтический символизм сборника стихов «Партенофил и Партенофа» Барнабе Барнса. Который с полным правом можно рассматривать в качестве инструмента или ключа для расшифровки подстрочника некоторых сонетов таких, как, например, 5 или 99.
При этом, вызывает недоумение тот факт, что этот ключ, до времени написания этого эссе никто не удосужился найти, чтобы им воспользоваться.
В-четвёртых, утверждения критиков о том, что сонет 99 был не дописан, будучи черновиком или о «несовершенстве» структуры сонета, в ходе исследования показали свою несостоятельность и объясняются тем, что автор сонета использовал «эзопов язык» не случайно. К подобному отчаянному шагу его вынудила житейская необходимость, так как за любую критику Елизаветы в условиях авторитарного правления, можно было поплатиться не только полным разорением, но и своей головой.
Краткая правка.
«Эзопов язык» (название от имени баснописца Эзопа) — тайнопись в литературе, иносказание, намеренно маскирующее мысль (идею) автора. Прибегает к системе «обманных средств»: традиционным иносказательным приёмам (аллегория, ирония, перифраз, аллюзия, притча), басенным «персонажам», полупрозрачным контекстуальным псевдонимом. Раб Эзоп, в угоду обстоятельств не мог в своих баснях прямо указывать на пороки господ, поэтому заменял их образы образами животными, имеющих похожие черты. С тех пор язык иносказаний стал именоваться — «эзоповым языком».
В русской литературе традиция использования этого приёма формировалась с конца XVIII века для обхода царской цензуры. Русский писатель классик Михаил Салтыков-Щедрин часто использовал этот литературный приём в качестве иносказания при написании своих произведений.
Позднее «эзопов язык» стал неотъемлемой частью индивидуального сатирического стиля плеяды писателей, поэтому нашёл широкое применение для обхода цензуры в их литературных произведениях.
Использование эзопова языка было исследовано литературоведом Львом Лосевым, который дал «эзопову языку» определение, как «литературной коммуникативной системе» для передачи авторского подстрочника читателю, когда основной смысл написанного в произведении остаётся скрытым для цензора.
В данном случае, первые четыре строки входят в первое предложение сонета 99, поэтому их следует рассматривать вместе, чтобы понять подстрочник сонета в полном объёме. Хочу подчеркнуть, что применение «эзопова языка» невозможно без использования литературного приёма «метонимия».
Краткая справка.
Метонимия (др.-греч. metomia «переименование», от meta — «над» + otoma / otvma «имя») — вид тропа, словосочетание, в котором одно слово заменяется другим, обозначающим предмет (явление), находящийся в той или иной (пространственной, временной и т. п.) связи с предметом, который обозначается заменяемым словом. Замещающее слово при этом употребляется в переносном значении.
Поэтому строки сонета 99 пронизывает «метонимия», на которой держится шекспировский строка написанная «эзоповым языком, не удивительно, что по этой причине сонет входит в число «непонятных», особенно для широкого круга читателей. Для того, чтобы скрыть содержание и подстрочник сонета 99, повествующим бардом были применены вспомогательные литературные приёмы, скрывающие основной авторский замысел. К примеру, одним из приёмов в сонете 99 служит «метонимия», которая лежит в основе «эзопова языка» шекспировской строки.
Можно выделит две основные группы приёмов, которые осуществляют реализацию эзопова языка: «экраны», направленные на то, чтобы скрыть эзоповский текст; и «маркеры», которые в противоположность, являясь ключевыми символами «эзопова языка», в виде аллегории передают ассоциативную реакцию автора по ходу повествования. В совокупности они с одной стороны привлекают внимание своим колоритом, с другой стороны вводят в замешательство читателя «непонятностью», неординарностью видения окружающего мира автором.