В «Аморетти» Спенсер предполагал, что «решение традиционных проблем автора сонетов с любовью может быть найдено в рамках христианского брака».
(Larsen, Kenneth J. Introduction. «Edmund Spenser's Amoretti and Epithalamion: A Critical Edition». Tempe, AZ: Medieval & Renaissance Texts & Studies, 1997).
Критики о контексте в последовательности сонетов.
Контекст сонетов различен, но первые 126, среди которых встречается сонет 54, адресованы молодому человеку с хорошим социальным статусом и исповедуют платоническую любовь рассказчика. Любовь возвращается, и молодой человек, кажется, тоскует по сонетам, как видно из сонетов 100—103, где повествующий извиняется за долгое молчание.
Однако, критик Берриман (Berryman) предполагал, что невозможно определить, чем закончились эти отношения. Хотя существуют теории о том, что сонеты были написаны как некие литературные упражнения.
Критик Бичинг (H. C. Beeching) предполагал, что сонеты были написаны для мецената и покровителя, и изначально не предназначались для публикации вместе в сборнике.
(«The Sonnets of Shakespeare», edited by H. C. Beeching).
Сексуальный аспект сонета 54, как муссируемая тема представителями от академической науки.
В анализе эссе Маргреты де Грация (Margreta de Grazia) о сонетах Шекспира критик Роберт Матц (Robert Matz) упоминал тему того, что сонеты Шекспира (например, сонет 54) были написаны мужчине. Опираясь на историю сексуальности Фуко (Paul-Michel Foucault), Де Грации и Матца утверждающих, что, «…хотя это понятие кажется скандальным в современности, во времена Шекспира это была не та проблема. Сонеты, написанные женщине, могли бы считаться более неподобающими в эпоху Шекспира из-за возможного классового различия и идеи предполагающей распущенность женщины (берущей начало в христианской идее о том, что Ева стала причиной грехопадения человека, соблазнив Адама съесть «запретный плод»)». По словам Матца, «...современные категории или суждения о сексуальном желании могут не совпадать с прошлыми. Де Грация утверждала о пользе в том, что изменение восприятия сонетов знаменует собой переход от более раннего периода в отношении к сексу, как социальной категории; к современному пониманию секса, как личной категории».
«Понятие гомосексуальности в сравнительной оценке с гетеросексуальностью — это этап развития современного понимания, которого просто на просто не существовало в Англии 16 века. Когда читатели (сонетов) то, возможно, не могли никоим образом одобрить однополую любовь или мужскую дружбу Шекспира, примерно до середины 20-го века, но они бы не отреагировали на текст, поскольку Шекспир не представлял себя в обществе, как «гомосексуал». Скорее всего, они могли указывать на другие сонеты, чтобы доказать его гетеросексуальность, и поэтому находили в этом утешение».
(«The Scandals of Shakespeare's Sonnets», Robert Matz, ELH 77.2).
(Примечание: для ознакомления предлагаю критические дискуссии и заметки относящиеся к сонету 54, которые могут вызвать интерес для более углублённого изучения некоторыми исследователями. Текст оригинала по этическим соображениям при переводе максимально сохранен, и автор эссе не несёт ответственности за грамматику, стилистику и пунктуацию ниже предоставленного архивного материала).
Критические дискуссии и заметки к сонету 54.
В строке 2, по поводу слова «ornament», «украшение» критик мисс Портер (Porter) предложила истолкование: «Здесь используется не в поверхностном смысле (слова)... а, как приличествующий знак субстанции в том, что показывает, какова основа её сущностной природы, заключённой в истине».
Критик Шмидт (Schmidt) дополнил, уточнив: «Преданость». (Cf.! 14, 11 и 14; 37, 4; 48, 14; 62, 6; 96,8; 101, 2, 3, 6; 110,5; 137, 12. (Я опускаю 60, 11, где смысл спорный).
Из рассмотрения этих отрывков вместе с настоящим сонетом станет ясно, что Sh. чрезвычайно любил соединять понятие «истина» с понятием «красота»; что он использовал этот термин явно в значении «постоянство», но иногда с более общим оттенком что, по-видимому, означает «честь» или «добродетель» — таким образом, Шмидт придал значение «праведности», цитируя среди других отрывков K. J., IV, III, 144: «The life, the right and truth of all this realm is fled», «Жизнь, право и истина всего этого царства исчезли»; (другими словами, он, по-видимому, был склонен использовать это слово, как обозначающее моральное совершенство, противопоставив его физическому. — Ed.)