Хотя окончательная история о том, как Эней бежал из павшей Трои и нашёл новый дом в Италии, став, таким образом, прародителем римлян, была изложена Вергилием, миф о приключениях Энея после Трои существует на столетия раньше, чем он сам. По мере того, как греческие поселения начали расширяться, начиная с шестого века до нашей эры, греческие колонисты часто пытались связать свои новые дома и коренных жителей, которых они там находили, с их ранее существовавшей мифологией; «Одиссея», содержащая путешествия Одиссея по многим далёким землям, уже была написана. предоставил такую ссылку. История Энея отражала не столько римскую, а скорее всего обобщённый образ, воплощённый в сочетание различных греческих, этрусских, латинских и римских элементов мифологических вариаций. Следуя поэтическому воображению Вергилия, миф об Трое великолепно подходил, послужив подходящим сюжетом для греческих колонистов в Великой Греции и Сицилии, которые хотели связать свою новую родину с самими собой, и этрусков, которые первыми восприняли историю Энея в Италии и быстро стали ассоциироваться с ним.
Греческие вазы, датируемые шестым веком до нашей эры, свидетельствуют о том, что эти ранние греческие мифологические рассказы об Энее, основавшем новый дом в Этрурии, значительно опередили Вергилия, именно, оттуда было известно, что ему поклонялись в Лавиниуме городе, который он основал. Обнаружение тринадцати больших алтарей в Лавиниуме указывает на раннее греческое влияние, относящееся к шестому-четвёртому векам до нашей эры. В последующие столетия римляне вступали в контакт с греческими колониями, завоевав и колонизировав их, значительно позднее приобщили легенду об Энее в их собственные мифологические повествования. Наиболее вероятно, что они в полной мере заинтересовались греческими мифами — и как следствие, принялись включать их в свои собственные легенды о Риме и римском народе — после войны с эпирским царём Пирром (King Pyrrhus of Epirus in 280 BC), примерно в 280 году до н.э. Поскольку, после полного разрушения Трои появилась прекрасная возможность или хитроумный способ включить Рим в греческую историческую традицию в качестве в качестве великолепно профилированной вариации, как будто всё это было в прошлом. Таким образом, чтобы завоёванные греки получили возможность, хоть как-то привязать свою историческую принадлежность к новым землям, некогда существовавшей Греции, завоёванной римлянами. Но, несколько позднее — великий Рим пал.
Стон роковой прошёл по Риму: «Канны!»
Там консул пал и войска лучший цвет
Полег; в руках врагов — весь юг пространный;
Идти на Город им — преграды нет!
У кораблей, под гнетом горьких бед,
В отчаяньи, в успех не веря бранный,
Народ шумит: искать обетованный
Край за́ морем — готов, судьбе в ответ.
Но Публий Сципион и Аппий Клавдий
Вдруг предстают, гласят о высшей правде,
О славе тех, кто за отчизну пал.
Смутясь, внимают беглецы укорам,
И с палуб сходят… Это — час, которым
Был побеждён надменный Ганнибал!
«Беглецы» («Стон роковой прошёл по Риму: «Канны!..»);
24 сентября 1917, В. Я. Брюсов (1873—1924).
(В. Я. Брюсов: «Последние мечты». Лирика 1917—1919 года. — М.: кн-во «Творчество», 1920. — С. 62. Источник: В. Я. Брюсов. Собрание сочинений в семи томах. — М.: Художественная литература, 1974. — Т. 3. Стихотворения 1918—1924. — С. 43—44.).
Post scriptum.
«A true symbol appears only when there is a need to express what thought cannot think or what is only divined or felt».
«Истинный символ появляется только тогда, когда возникает необходимость выразить то, что мысль не может постичь, или то, что можно только предугадать или предчувствовать».
— Карл Густав Юнг (Carl Jung «Dreams, Shadows, and Myths»).
17.09.2024 © Свами Ранинанда «Уильям Шекспир сонеты 64, 63, 100. William Shakespeare Sonnets 64, 63, 100»
© Copyright: Свами Ранинанда, 2024
Свидетельство о публикации: 124091706712