Другого Я не жажду, ни не наилучшего мужчину.
Уильям Шекспир «Мера за меру» акт 5, сцена 1, 2825—2854.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 02.10.2022).
Вышеприведённый фрагмент пьесы указывает на глубокие знания автором юриспруденции, которые невозможно было получить в церковной приходской школе, что полностью опровергает принятую версию идентификации Шекспира, как сына ремесленника из Стратфорда.
Но возвратимся к семантическому анализу сонета 91. Третье четверостишие являясь составной частью риторической антитезы, на которой была построена структура сонета.
Опираясь на которую, автор противопоставил чувства привязанности и любви к юноше всем перечисленным материальным ценностям, благодаря которым существует слава и известность «некоторых». Откровенно говоря, если проанализировать хронологию елизаветинской эпохи, то вполне можно было назвать конкретные имена именитых аристократов и вельмож.
Впрочем, автор сонета обобщил, назвав этих состоятельных аристократов местоимением «some», «некоторые». Это обобщение не являлось шагом демонстративного пренебрежения этих именитых аристократов, как личностей, отнюдь нет.
Таким образом, в содержании сонета поэт обозначил определённую категорию персон с помощью местоимения в неопределённой форме, осознанно обезличивающим именитых придворных аристократов.
Что красноречиво говорит о том, что по шкале ценностей, для повествующего искренние чувства к юноше были значительно важнее материальных благ, которыми обладали и гордились, эти — «некоторые».
Шесть последних строк сонета для рассмотрения удобнее читать по три строки, итого две группы по три строки. Из чего можно сделать вывод что в сонете 91 последние двустишие утратившее своё значение, выделяя этот сонет от остальных в общей последовательности, кроме сонетов 152 и 154. Вполне очевидно, но такая характерная особенность, как отсутствие подчёркнуто выделенного заключительного двустишия, несвойственная для чисто английского сонета оказалась связующей для сонета 91 с сонетами 153 и 154.
«Thy love is better than high birth to me,
Richer than wealth, prouder than garments' cost
Of more delight than hawks or horses be» (91, 9-11).
«Твоя любовь для меня лучше высокого происхожденья,
Богаче, чем богатство, великолепней, чем ценой одежды (пусть),
Чем ястребов иль лошадей нахожусь от большего восхищенья» (91, 9-11).
Строки 9-11, согласно замыслу, входят в одно предложение и читаются при их рассмотрении вместе: «Твоя любовь для меня лучше высокого происхожденья, богаче, чем богатство, великолепней, чем ценой одежды (пусть), чем ястребов иль лошадей нахожусь от большего восхищенья». В строке 10 мной была заполнена конечная цезура строки словом частицей в скобках «пусть», которое придало выразительность и рифму строке.
Строки 9, 10 и 11 оригинала связаны литературным приёмом «ассонанс» посредством местоимения «than», «чем» в каждой строке. Впрочем, при переводе на русский в строке 9, это местоимение мной было упущено для лучшего поэтического звучания и рифмы строки.
«And having thee, of all men's pride I boast:
Wretched in this alone, that thou mayst take
All this away and me most wretched make» (91, 12-14).
«И имеющий тебя, пред всей людской гордыней — Я хвалюсь:
Несчастный только в том, что можешь ты принять
Всё это дальше, и более несчастнее сделаешь меня» (91, 12-14).
Строки 12-14, связаны по смыслу в одном предложении, поэтому читаются вместе: «И имеющий тебя, пред всей людской гордыней — Я хвалюсь: несчастный только в том, что можешь ты принять всё это дальше, и наиболее несчастнее сделаешь меня».
В строке 12, повествующий декларирует окончательный пункт антитезы: «И имеющий тебя, пред всей людской гордыней — Я хвалюсь».
Однако, в этом же предложении следует очень странная оговорка в строках 13 и 14: «Несчастный только в том, что можешь ты принять всё это дальше, и наиболее несчастнее сделаешь меня». Сама риторическая фигура строк 13-14 была создана вопреки правилам литературной риторики, что противоречит здравому смыслу и логике вещей.
Впрочем, несчастный, уже никак не может быть более несчастнее, равно как мёртвый не может быть более мертвее.
Последние две строки сонета, буквально обескуражили меня своей нелепостью, от чего у меня сложилось впечатление, что строки 13-14 сонета 91 отличаются ярко выраженной не аутентичностью, и поэтому не принадлежат перу Шекспира.
При рассмотрении ранее переведённых заключительных строчек сонета 1, мной было выдвинуто предположение, что некоторые недописанные сонеты Шекспира, вполне мог дописать его секретарь, таким образом объясняя грамматические и стилистические ляпсусы, допущенные в конечных строках некоторых сонетов из общей последовательности.