Примечательно то, что к 39 годам Мэри Сидни наравне со своим братом Филипом Сидни, Эдмундом Спенсером и Уильямом Шекспиром вошла в список выдающихся авторов того времени в сборнике стихов Джона Боденхэма «Бельвидер». В некоторых сонетах и пьесах Шекспира, читатель может проследить истоки литературных приёмов и идей, взявшие своё начало от завсегдатаев литературного салона в Уилтон-Хаусе.
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________
Original text by Sir Philip Sidney «Astrophil and Stella», Sonnet XXI. At London,
Printed for Thomas Newman. Anno Domini 1591.
I on my horse, and Love on me doth trie
Our horsmanship, while by strange worke I prove,
A horsman to my horse, a horse to Love;
And now mans wrongs in me poore beast discry.
The raines wherewith my ryder doth me tie
Are reverent thoughts, which bit of reverence move,
Curbde in with feare, but with gilt bosse above
Of hope, which makes it seeme faire to the eye:
The wande is will, thou fancie saddle art,
Girt fast by memorie; and while I spurre
My horse, he spurres with sharpe desires my hart,
He sits me fast how ever I doe sturre,
And now hath made me to his hand so right,
That in the manage, my selfe do take delight.
Philip Sidney «Astrophil and Stella», Sonnet XXI.
Я на своем коне, и Любовь пытается — на мне
Нашим мастерством верховой езды, хотя чудным трудом Я доказал,
Всадник для моей лошади, лошадь для Любви;
И ныне много несправедливости во мне бедном животном замечаю.
Дожди, с помощью которых моя наездница меня повязала
Это почтительные мысли, которыми частица благоговения движет,
Всё дело в обуздании страха, но от золочённых боссов вверху
В надежде, коя вынуждает это представить феерическим для взора:
Чудо — в желании, когда вы знаток искусства седлового,
Крепко подпоясанный воспоминаниями; и покуда Я пришпоривал
Моего коня, он подстёгивал с помощью острых желаний моё сердце,
Он быстро осаживал меня, как бы Я ни увлекался,
И теперь затеял в его руки отдать меня так верно,
Что в управлении Я получаю сам восторг.
Филип Сидни «Астрофил и Стелла», сонет 21.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 11.07.2022).
При внимательном анализе сонета 21, опубликованного в сборнике «Астрофил и Стелла» Филипа Сидни, можно обнаружить подстрочник, где читатель может увидеть ироническую «пародию на развращённость», «at parody of depravity» придворного молодого аристократа.
Характерно, но на творчество Эдмунда Спенсера и Филипа Сидни равнялся Шекспир при написании своих сонетов. Известно, что Шекспир был в близких дружественных отношения с ними, равняясь на коллег поэтов никогда не копировал их. Позднее он создал совершенно новые литературно драматические образы, наполняя их жизненной энергией, где строка выделяла автора подчёркнуто утончённым и искромётным юмором.
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________
Original text by William Shakespeare «The Merchant of Venice» Act III, Scene II, line 1440—1481
ACT III, SCENE II. Belmont. A room in PORTIA'S house.
Enter BASSANIO, PORTIA, GRATIANO, NERISSA, and Attendants
BASSANIO
So may the outward shows be least themselves:
The world is still deceived with ornament.
In law, what plea so tainted and corrupt,
But, being seasoned with a gracious voice,
Obscures the show of evil? In religion,
What damned error, but some sober brow
Will bless it and approve it with a text,
Hiding the grossness with fair ornament?
There is no vice so simple but assumes
Some mark of virtue on his outward parts:
How many cowards, whose hearts are all as false
As stairs of sand, wear yet upon their chins
The beards of Hercules and frowning Mars;
Who, inward search'd, have livers white as milk;
And these assume but valour's excrement
To render them redoubted! Look on beauty,
And you shall see 'tis purchased by the weight;
Which therein works a miracle in nature,
Making them lightest that wear most of it:
So are those crisped snaky golden locks
Which make such wanton gambols with the wind,
Upon supposed fairness, often known
To be the dowry of a second head,
The skull that bred them in the sepulchre.
Thus ornament is but the guiled shore
To a most dangerous sea; the beauteous scarf
Veiling an Indian beauty; in a word,
The seeming truth which cunning times put on
To entrap the wisest. Therefore, thou gaudy gold,
Hard food for Midas, I will none of thee;
Nor none of thee, thou pale and common drudge
'Tween man and man: but thou, thou meagre lead,
Which rather threatenest than dost promise aught,
Thy paleness moves me more than eloquence;
And here choose I; joy be the consequence!
PORTIA
(Aside) How all the other passions fleet to air,
As doubtful thoughts, and rash-embraced despair,
And shuddering fear, and green-eyed jealousy! O love,
Be moderate; allay thy ecstasy,
In measure rein thy joy; scant this excess.
I feel too much thy blessing: make it less,
For fear I surfeit.
William Shakespeare «The Merchant of Venice» Act III, Scene II, line 1440—1481.
Акт 3, сцена 2. Бельмонт. Комната в доме ПОРЦИИ.
Входят БАССАНИО, ПОРЦИЯ, ГРАЦИАНО, НЕРИССА и Слуги
БАССАНИО
Так пусть же внешние проявления будут наименьшими сами собой: