Уильям Шекспир, Сонет 131, 13-14.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 15.04.2022).
В строках 9-10, повествующий выразил всю горечь разочарования «тёмной леди»: «Поскольку глубокими клятвами о твоей глубинной доброте Я присягал, клятвами твоей любви, твоей искренности, твоего постоянства». Поэту было трудно осознать, что перед другими людьми он за неё поручился, «глубокими клятвами» о её «глубинной доброте», которой на самом деле не оказалось.
Сама строка 9, показывает двумя повторяющимися прилагательными «deep», «глубокий» мастерского применение литературного приёма «ассонанс» с одновременно построенным на «контрасте» глубоких клятв поэта в его поручительствах перед коллегами из Уилтон-хауса с не существующей, как оказалось позднее «глубочайшей доброте» тёмной леди.
Наверняка, после принятия «тёмной леди» в литературный салон графини Пембрук по рекомендации Шекспира, некоторые из уже известных поэтов и драматургов оказывали посильную помощь в совершенствовании её литературных навыков и мастерства, как новичку. Что объясняет её последующую успешную творческую деятельность, в качестве поэтессы.
В строках 11 и 12, повествующий объяснил главную причину своего ошибочного восприятии, то есть «ослепления» харизмой дамы из-за страсти к ней: «И, чтобы осветлить тебя, (своим) глазам ослепнуть дал, или вынудить их присягнуть против вещей — что они увидят».
Витиеватость «шекспировской» строки, чаще всего была воспринята критиками и переводчиками совершенно неверно, некоторые из них предпочли оправдать своё недопонимание стилевых особенностей «шекспировской» строки ими же выдуманной его ущербностью, либо наделили мастера драматургии комплексами неполноценности свойственными людям нетрадиционной сексуальной ориентации в своих статьях или заметках.
Весь секрет был изначально заложен в многогранном образовании, получаемом ещё в отрочестве детьми состоятельных аристократов, которые могли себе позволить такую роскошь, как дорогостоящее платное обучение у ярких представителей плеяды, из числа светил европейской науки, причём разных областей знаний.
Заключительные две строки сонета 152, написаны также, как и весь сонет от первого лица, безусловно сонет предназначался конкретному адресату «тёмной леди».
— Но можно ли, при внимательном прочтении утверждать, что повествующий оправдывал себя за сделанные ошибки?
— Конечно же, нет!
В тональностях сонета можно уловить нотки сожаления, из-за ослепления в состоянии влюблённости к молодой женщине, поэт чрезмерно переоценил её душевные качества, не увидев её негативные черты характера, как злопамятность и мстительность. Но главное, поэт уже успел «тёмную леди» порекомендовать, что впоследствии злопамятная и неблагодарная дама более низшего происхождения из семьи бастардов используя его связи, в лице друзей и знакомых, с которыми он её познакомил умудрилась его незаслуженно очернить. Был ли, этот шаг «тёмной леди» после всего доброго, сделанного для неё поэтом справедливым? Бог ей судья! — примерно так, рассуждал бы бард на вершине своего творческого подъёма.
«For I have sworn thee fair; more perjur'd I,
To swear against the truth so foul a lie!» (152, 13-14).
«Для этого Я, клялся тебе честно; больше лжесвидетельствовал Я,
Присягая против правды, так — скверной ложью (невпопад)!» (152, 13-14).
Строки 13 и 14, желательно рассматривать вместе, хотя по смыслу они являются продолжением предыдущих строк, входя вместе в одно многосложное предложение.
В строке 13, повествующий признаёт за собой полную вину, за все лжесвидетельства, но с оговоркой строки 11, «чтобы осветлить тебя, (своим) глазам ослепнуть дал», далее текст строки 13: «Для этого Я, клялся тебе честно; больше лжесвидетельствовал Я».
Безусловно, по мере раскрытия для себя скверного и проблематичного характера молодой дамы, поэт был вынужден «больше лжесвидетельствовать» окружающим скрывая её злобный и мстительный нрав, в тоже время, как она плела невероятные сплетни о нём, при помощи интриг стравливая с общими друзьями и знакомыми. Повторяя дважды личное местоимение «Я» в строке 13, повествующий хотел подчеркнуть искренность изложенного, больше похожего на покаяние.
Заключительную строку 14, следует рассматривать с конечной частью строки 13, таким образом раскрыв подстрочник для читателя: «…больше лжесвидетельствовал Я, присягая против правды, так — скверной ложью (невпопад)!». Конечная цезура строки 14 мной была заполнена наречием в скобках «невпопад», одновременно решив проблему с рифмой строки. Подстрочник раскрывает основное, что хотел донести читателю повествующий бард, это то, что, разрывая отношения «тёмной леди» он продолжал испытывать чувство любви, но не плотской, а чисто божественный, несмотря на то что она очерняла, опутывала поэта интригами.