Где низменные драгоценности бывают высоко оценены:
Как, все те же заблуждения, которые в тебе видны,
К истинам перевёрнутым и принятым за правдивые вещи
Скольких Агнецев мог бы суровый Волк предать (рядом),
Дабы, подобно Агнецу, он охватить мог своим взглядом» (96, 1-10).
Уильям Шекспир сонет 96, 1—8.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 31.01.2024).
По моему мнению, когда повествующий бард описывал в сонете 96 черты характера юного Саутгемптона, то он таким образом охарактеризовал его, показав внутренние черты юноши, В тоже время, как содержании сонета 20 читатель может увидеть внешнее описание адресата последовательности сонетов «Прекрасная молодёжь».
Известно, что Саутгемптон входил в число главных фаворитов королевы после графа Эссекса, и порой дело доходило до абсурда, когда он одаривал милостями с помощью протекции при дворе персон, недостойных благосклонностей с низменными и коварными помыслами. Именно, поэтому в сонете 96 в строках 9-10 поэт применил в качестве литературного приёма «аллюзию» на библейскую притчу «об волке и агнецах».
Однако, обратим свой взор к семантическому анализу сонета 95, который судя по содержанию заключительного двустишия, касался не только адресата сонета, но и «дорогого сердца» его возлюбленной — леди Элизабет Вернон.
Характерной особенностью сонета является то, что первое четверостишие сонета 95 состоит из двух предложений. Первое предложение является риторическим вопросом размером в три строки, но судя по восклицательному знаку четвёртой строки, бард применил риторической приём. Таким образом, повествующий выразил своё вполне справедливое возмущение действиями «молодого человека».
Поэтому строки 1-3 следует рассматривать вместе, в качестве составных частей основного риторического вопроса, сформировавшего сюжетную линию всего сонета.
«How sweet and lovely dost thou make the shame,
Which like a canker in the fragrant Rose,
Doth spot the beauties of thy budding name?» (95, 1-3).
«Насколько милым и прекрасным будучи, позор ты навлёк,
Который, словно червоточину на благоухающую Розу (нарёк),
Пятно cделавшей красоте твоего расцветающего имени?» (95, 1-3).
В строках 1-3, повествующий бард, обращаясь к юноше задаётся вопросом: «Насколько милым и прекрасным будучи, позор ты навлёк, который, словно червоточину на благоухающую Розу (нарёк), пятно cделавшей красоте твоего расцветающего имени?».
Конечная цезура строки 2 мной была заполнена словом в скобках «нарёк», при помощи которого была решена проблема рифмы строки. В тоже время метафора строки 2 содержит такие слова-символы, как «canker», «червоточина» и «the fragrant Rose», «благоухающая Роза».
Хочу заострить внимание читателя на «определителе» «the» перед вторым словом-символом, так как оно по сути является идентификационным маркером придворной дамы, к которой юный Саутгемптон имел прямое отношение, так как она было его возлюбленной, это — во-первых.
Краткая справка.
«The» — определитель, используемый перед существительными для обозначения конкретных вещей или людей, о которых уже говорили или которые уже известны, или которые находятся в ситуации, когда ясно, что происходит. (Cambridge Academic Content Dictionary).
Во-вторых, переместив фокус внимания к ремарке в скобках оборота речи строки 13 текста Quarto 1609 года: «Take heed (deare heart) …», «Приняв во внимание (дорогое сердце) …», мы обнаруживаем упоминание сердца возлюбленной юного Саутгемптона. Вне всякого сомнения, строки 13-14 обращённые непосредственно к юноше содержат в ремарке упоминание по касательной «дорогого или дражайшего сердца» леди Элизабет Вернон. Дальнейшая хронология документированных событий указывала на тайное венчание юного Саутгемптона с любимой придворной дамой королевы в связи с её беременностью. Ритуал этого тайного венчании, был совершён без разрешения королевы. Вследствие чего, в развернувшихся далее событиях привело к заключению в тюрьму Флит обоих, заключивших тайно брак влюблённых.
И сразу читателю становится понятна причина, почему сонеты 98 и 95 мной были соединены в одном эссе! Дело в том, что несмотря на несколько «публичных скандалов» из-за беспечности юного Саутгемптона, поэт и драматург продолжал его любить, как сына, прощая все его проказы и выходки. По вполне естественной причине поэта беспокоила судьба безалаберного, но необычайно талантливого юноши.
Впрочем, вся гамма разных чувств поэта передана в лирических строках первого четверостишия сонета 95 при помощи риторическим приёмов: