Получив огромную популярность в поэзии и литературе Италии и Франции XVI в., доктрина идеализированной Любви и Красоты, проповедуемая Фичино, нашла гостеприимный прием в искусстве туманного Альбиона. Однако произведения самого Фичино не были так широко известны, как книги его учеников и последователей: в Англии были чрезвычайно популярны работы Бембо, Пико и Кастильоне, которые находили подражание в бесчисленных диалогах и трактатах о любви[590].
Вместе с теоретиками платонической любви Спенсер говорит в своих сонетах о любви, обращаясь к Небесам, откуда вся любовь и происходит. Но вместо того, чтобы вернуть любовь на Небеса, к божественной Красоте, поэт останавливается на красоте, воплощённой в прекрасное тело молодой девушки. Спенсер всё же любит красоту своей возлюбленной, а не Красоту саму по себе, хотя протестантская концепция брака, звучащая в сонетах Спенсера, не противоречит в общих чертах неоплатонизму Фичино. «Вы спросите, что такое любовь у людей? Страсть к продолжению рода в прекрасном, для сохранения жизни в смертных вещах. Такова любовь людей на земле, такова цель нашей любви»[591].
Спенсеровскую неплатоническую концепцию Любви и Красоты в «Amoretti» лучше всего рассмотреть с точки зрения продвижения поэта по знаменитой «платонической лестнице», и попытаться воссоздать путь его восхождения (вернее, стремление к этому) от любви земной к любви Небесной. Рассмотрим кратко ступеньки «платонической лестницы», изображённые в книге Бальдассаре Кастильоне «О придворном»[592].
Итак, «при виде изящной и красивой дамы», влюблённый запечатлевает её образ в своём сердце, ощущая появившееся чувственное желание. Однако Кастильоне устами поэта Бембо заставляет влюблённого опираться на разум и противодействовать чувственности.
Первая ступень восхождения. Так как «красота — не телесна и является божественным лучом», теряя в теле часть своего совершенства, влюблённый должен насыщать свою душу лишь с помощью зрения и слуха.
Вторая ступень восхождения. Однако разлука с любимой вызывает страдания влюблённого, «слёзы, вздохи, горести и муки». Чтобы избежать этого, влюблённый должен разумом направить своё желание от тела «к чистой красоте самой по себе».
Третья ступень восхождения. Но влюблённый может подняться ещё на одну ступеньку, когда он разрушит связь «созерцаемой красоты с отдельным телом» и будет созерцать не отдельную красоту дамы, но всеобщую, универсальную красоту.
Четвёртая ступень восхождения. Достигнув этой ступени, влюблённый должен обратиться «внутрь себя», чтобы созерцать красоту «глазами ума», а не глазами телесными. Тогда его душа увидит в себе луч света «ангельской красоты».
Пятая ступень восхождения. Однако душа не успокаивается на достигнутом. Пылая «этим счастливейшим огнём», душа влюблённого созерцает теперь божественную красоту.
Шестая и седьмая ступени восхождения. Наконец, душа, превратившись в ангела, «охватывает все умопостигаемые вещи» и любуется безбрежным морем «чистой божественной красоты». Находясь на Небесах, душа, попадает на пир ангелов и отдыхает рядом с Богом, творцом этой Красоты.
Рассматривая все эти ступени восхождения влюблённого по «платонической лестнице»[593], Роберт Эллродт всё же считает, что сонетный цикл Спенсера «находится на половине пути между лёгкой дымкой учения Платона в «Королеве Фей» к сильному и яркому свету неоплатонической теории любви в гимнах»[594]. Действительно, неоплатонические образы в «Amoretti» выражены не так сильно, как в его последующих «Четырёх гимнах», хотя Спенсер использует эти образы уже в первых сонетах, выражая своё восхищение молодой леди. Так Am. 3 соткан наполовину из петраркистких, наполовину их неоплатонических идей. В самом начале Спенсер пишет о «верховной красоте» (sovereign beauty), сплавленной из петраркианского образа «somma belta» (Canzoniere, CLIV) и «фичинианской» теории о красоте, как луче света, идущего от Бога. Влюблённый поэт становится на первую ступень «платонической лестницы». Поражённый этой «верховной красотой», которая властвует над ним, он заявляет, что
590
592
593