28
Лист лавра,[90] что ты к платью прикрепила,
Мне дал надежду — твой смягчится взор:
Ведь этот символ мне судьба вручила,
И ты ко мне склонишься с этих пор.
О, лавра мощь, души моей задор,
Наполни грудь ей сладостным влеченьем:
Пусть вспомнит гордость девы (как укор),
Кому те листья стали облаченьем.
Отвергла Дафна Кинфия с презреньем,
На фессалийский берег[91] прибежав:
И боги помогли ей с отомщеньем,
В лавр превратив её среди дубрав.
Не убегай от Феба вновь и вновь,
Лелей его и лавры, и любовь.
29
Глянь! Как с презреньем гордая девица
Мой смысл невинный портит без конца,
И лавром, что вручил я ей, стремится
Пленить меня, несчастного глупца.
Она рекла: героям для венца
Сей нужен лавр[92] — победам их награда,
А также украшает он певца,
Что славит эти подвиги балладой.
Так пусть она, коль победить ей надо,
Во мне увидит верного раба,
Её триумф — моей душе отрада,
И славу ей споёт моя труба.[93]
На голову взложу ей лавр нетленный,
И расхвалю её по всей вселенной.
Любимая — как лёд, а я — сгораю:
Так почему мороз тот неземной,
От страсти пылкой силу не теряя,
Крепчает от мольбы моей одной?
И почему-то жар гигантский мой
Она не сдержит холодом сердечным,
Коль я накрыт кипящею волной,[95]
И ощущаю пламя бесконечным?
Равно то диво чудесам предвечным —
Огонь, что не растопит крепкий лёд,
И лёд, что став таким бесчеловечным,
Огонь чудесным образом зажжёт.
У кротких душ любовь — большая сила.
Она закон природы изменила!
Ах, почему девице столь надменной
Дала природа чудо красоты?
Ведь гордость искажает дар бесценный,
И портит грациозные черты.
Клыки как дар природы (знаешь ты!)
Даётся львам для травли кровожадной,
Дабы других зверей загнать в кусты
В своей ужасной ярости нещадной.
Зато моей гордячки облик ладный
Наносит, искушая, больший вред.
Своих рабов тиранить ей отрадно,
И видеть на руках кровавый след.
Но знай она, что смесь красы с гордыней
Есть зло, то не была б жестокой ныне.
32
Кузнец в огне пылающего горна
Твердейшее железо размягчит,
И молотом бия его упорно,
Придаст ему какой угодно вид.
Но мой огонь её не победит,
Нельзя смягчить в ней сердце крепче стали;
И ум её, столь твёрдый, как гранит,
Лишь наковальня для моей печали.
Чем дольше я стою пред ней в запале,
Тем больше та гордячка холодна;
И более упорно, чем в начале,
Куёт мои стенания она.
И что потом? Мне пеплом стать, сгорая,
Ей — мёрзлым камнем[97] без конца и края.
33
Я тем нанёс огромный вред своей
Любимой и святой Императрице,[98]
Что не закончил «Королеву фей»,
И Ей хвала не удесятериться.
Хотя, Лодовик,[99] те писать страницы —
Моё призванье, сей обширный труд
Одним умом, увы, не завершится,
И потому для всех он будет худ.[100]
Но лишь второго разума сосуд
Снести поэмы тяжесть даст мне силы,
Ведь голову мою страданья жгут —
Гордыня милой дух мой исказила.
Пока она горда, мне дай покой,
Иль грудью пылкой награди другой.
Сквозь Океан широкий и могучий
Плывёт корабль,[102] доверившись звезде.
Но если скроет шторм её за тучей,
Корабль несётся слепо по воде.
Так я лучи звезды своей нигде
Не видя за густыми облаками,
Бреду во тьме, в тревожащей среде,
Опасными и грозными путями.
Но верю,[103] что расстанусь со штормами,
И жизни путеводная звезда,
Моя Гелика,[104] яркими лучами
Мне грусть развеет мрачную тогда.
До той поры хожу во мраке я,
В задумчивости скорбь свою тая.
35
Мои глаза, голодные от страсти,
На мук своих виновника глядят,[105]
Не насыщаясь, коль его в злосчастье
Имея — чахнут, потеряв — скорбят.
Жизнь без него для них — жестокий ад,
Его имея — взор в него вперили;
И как сгубил Нарцисса тщетный взгляд
(Его же),[106] так я нищ от изобилья.[107]
Мои глаза питает без усилья
Прекрасный вид, не зримый до сих пор —
Им то отвратно, что они любили,[108]
На что теперь они не бросят взор.
Вся слава мира для меня напрасна:
Она — как тень, лишь милая — прекрасна.
вернуться
Лист лавра... — Лавром в античности венчали поэтов и воинов. Лавровыми венками также награждали победителей Пифийских игр. См. также: Петрарка. Канцоньере, V; XXXIV.
вернуться
На фессалийский берег... — В Фессалии (Гемонии) протекает река Пеней, бог которой был отцом Дафны. Подбежав к реке, она попросила своего отца помочь ей избавиться от преследования бога Аполлона (Феба, Кинфия), и была превращена в лавровое дерево (Овидий. Метаморфозы, I, 452-570).
По другому варианту мифа Дафна попросила защиты у своей матери Реи (Земли) (Гигин. Мифы, 203).
вернуться
... героям для венца // Сей нужен лавр... (и далее) — См. примечания к Am. 28.
вернуться
...споёт моя труба. — Труба была традиционным символом славы. Ср.:
«Блажен, чья слава и поныне длится,
Найдя такую звонкую трубу!»
(Петрарка. Канцоньере, CLXXXVII / Пер. Е.Солоновича).
вернуться
Аллюзия к Петрарке (Канцоньере, CXXXIV; CCII). Спенсер строит сонет на петраркианском оксюмороне: огонь — лёд. Ср.:
«Из недр прозрачных дива ледяного
Исходит пламень, жар его велик...»
(Петрарка. Канцоньере, CCII / Пер. А.Ревича).
вернуться
...кипящею волной... — В оригинале «boyling sweat» (испарина) ассоциируется, скорее всего, с фамилией невесты Спенсера Элизабет Бойл (Boyle).
вернуться
Вариация сонета Петрарки (Канцоньере, CCLXV): «Безжалостное сердце, дикий нрав // Под нежной, кроткой, ангельской личиной» (Пер. Е.Солоновича). См. также сонет Депорта: Philippe Desportes. Les Amours de Cleonice, LXXIV.
вернуться
Мне пеплом стать, сгорая, //Ей — мёрзлым камнем... — Ср.: «Страдая, выстрадать, двоякость эту — Остуду льда и пламена в горниле» (Петрарка. Канцоньере, CLII / Пер. А.Эппеля).
вернуться
святой Императрице... — Спенсер называет императрицей Елизавету I, королеву Англии, Ирландии, Франции и Вирджинии (как она себя называла), и которой посвятил поэму «Королева Фей».
вернуться
Лодовик... — Лодовик Брайскетт (1547-1612), сначала сотоварищ Филипа Сидни, затем друг и почитатель Спенсера, правительственный чиновник в Ирландии в 1574-1598 гг. Как и Эдмунд Спенсер потерял всё своё состояние во время восстания графа Тайрона. Спенсер умер в Лондоне в 1599 г., а Брайскетт возвратился в Ирландию, где провёл остаток своей жизни. Брайскетт с большим восхищением представил Спенсера в своём труде «Рассуждения о гражданской жизни» (Discource of Civil Life. 1606).
вернуться
... rudely writ — Игра слов с псевдонимом Брайскетта: Thestylis = θής = rustic, rude + στύλος = writing. Брайскетт в своей «Пасторальной эклоге на смерть Филипа Сидни» назвал свои стихи «rude rymes» (грубая поэзия) (Edmund Spenser’s Amoretti and Epithalamion: A Critical Edition. P. 163).
вернуться
Вариации сонетов Петрарки (Канцоньере, CLXXXIX; CCXXXV; CCLXXII).
вернуться
Сквозь Океан широкий и могучий //Плывёт корабль... — «Забвенья груз влача в промозглый мрак, // Ладья моя блуждает в океане...» (Канцоньере, CLXXXIX / Перевод А.Ревича). Ср. также: «На озере поднялся бурный ветер, и заливало их волнами, и они были в опасности» (Лк. 8:23).
вернуться
Но верю я... — «Но Он, встав, запретил ветру и волнению воды; и перестали, и сделалась тишина. Тогда Он сказал им: где вера ваша?» (Лк. 8:24-25).
вернуться
Гелика (Helice) — нимфа, нянчившая с другой нимфой Киносурой маленького Зевса на острове Крит. Гелику Зевс потом обратил в созвездие Большой Медведицы, а Киносуру в Малую Медведицу. См.: «Вы засияли с небес. Гелика богаче огнями, // Грекам дорогу дает, Киносура ведет финикийцев» (Арат Солийский. Явления, 40-41 / Перевод А. А.Россиуса). Гелика ассоциируется у Спенсера с именем его возлюбленной (Helice — Elis), которая должна смилостивиться к нему.
вернуться
Мои глаза, голодные от страсти, // На мук своих виновника глядят... — Ср.: «Взором несытым смотреть продолжает на лживый он образ» (Овидий. Метаморфозы, III, 439). Ср. также: «Когда стремлю тебя, несчастный взгляд, // На ту, кто красотой тебя убила» (Петрарка. Канцоньере, XIV. Перевод Е.Солоновича).
вернуться
...сгубил Нарцисса тщетный взгляд // (Его же)... — В древнегреческой мифологии прекрасный юноша, сын речного бога Кефиса и нимфы Лариопы. За то, что Нарцисс отвергнул любовь нимфы Эхо, богиня Афродита наказала юношу, заставив полюбить его своё отражение в ручье. Постоянно глядя на него, Нарцисс начал чахнуть от любви к нему и превратился в цветок, который и на звали в честь погибшего юноши. У Фичино миф о Нарциссе приводится как доказательство пагубности увлечения человеческой душой формой тела, которая есть лишь тень красоты души, а не собственной красотой, имеющей божественное происхождение (Фичино. Комментарий... С. 214). См.также: Плотин. Эннеады, I, 6, 8.
вернуться
...я нищ от изобилья. — Цитата из Овидия: «inopem me copia fecit — изобилие сделало меня нищим» (Ovidius. Metamorphoses, III, 466).
вернуться
Им то отвратно, что они любили... — Ср.: «...если кто узреет Благо...тот восхищается им, как прекрасным...любит истинной любовью, со страстным пылом, смеётся над всякой другой любовью и презирает то, что прежде считал прекрасным» (Плотин. Эннеады, I, 6, 7).