Выбрать главу
28
Лист лавра,[90] что ты к платью прикрепила, Мне дал надежду — твой смягчится взор: Ведь этот символ мне судьба вручила, И ты ко мне склонишься с этих пор. О, лавра мощь, души моей задор, Наполни грудь ей сладостным влеченьем: Пусть вспомнит гордость девы (как укор), Кому те листья стали облаченьем. Отвергла Дафна Кинфия с презреньем, На фессалийский берег[91] прибежав: И боги помогли ей с отомщеньем, В лавр превратив её среди дубрав. Не убегай от Феба вновь и вновь, Лелей его и лавры, и любовь.
29
Глянь! Как с презреньем гордая девица Мой смысл невинный портит без конца, И лавром, что вручил я ей, стремится Пленить меня, несчастного глупца. Она рекла: героям для венца Сей нужен лавр[92] — победам их награда, А также украшает он певца, Что славит эти подвиги балладой. Так пусть она, коль победить ей надо, Во мне увидит верного раба, Её триумф — моей душе отрада, И славу ей споёт моя труба.[93] На голову взложу ей лавр нетленный, И расхвалю её по всей вселенной.
Любимая — как лёд, а я — сгораю: Так почему мороз тот неземной, От страсти пылкой силу не теряя, Крепчает от мольбы моей одной? И почему-то жар гигантский мой Она не сдержит холодом сердечным, Коль я накрыт кипящею волной,[95] И ощущаю пламя бесконечным? Равно то диво чудесам предвечным — Огонь, что не растопит крепкий лёд, И лёд, что став таким бесчеловечным, Огонь чудесным образом зажжёт. У кротких душ любовь — большая сила. Она закон природы изменила!
Ах, почему девице столь надменной Дала природа чудо красоты? Ведь гордость искажает дар бесценный, И портит грациозные черты. Клыки как дар природы (знаешь ты!) Даётся львам для травли кровожадной, Дабы других зверей загнать в кусты В своей ужасной ярости нещадной. Зато моей гордячки облик ладный Наносит, искушая, больший вред. Своих рабов тиранить ей отрадно, И видеть на руках кровавый след. Но знай она, что смесь красы с гордыней Есть зло, то не была б жестокой ныне.
32
Кузнец в огне пылающего горна Твердейшее железо размягчит, И молотом бия его упорно, Придаст ему какой угодно вид. Но мой огонь её не победит, Нельзя смягчить в ней сердце крепче стали; И ум её, столь твёрдый, как гранит, Лишь наковальня для моей печали. Чем дольше я стою пред ней в запале, Тем больше та гордячка холодна; И более упорно, чем в начале, Куёт мои стенания она. И что потом? Мне пеплом стать, сгорая, Ей — мёрзлым камнем[97] без конца и края.
33
Я тем нанёс огромный вред своей Любимой и святой Императрице,[98] Что не закончил «Королеву фей», И Ей хвала не удесятериться. Хотя, Лодовик,[99] те писать страницы — Моё призванье, сей обширный труд Одним умом, увы, не завершится, И потому для всех он будет худ.[100] Но лишь второго разума сосуд Снести поэмы тяжесть даст мне силы, Ведь голову мою страданья жгут — Гордыня милой дух мой исказила. Пока она горда, мне дай покой, Иль грудью пылкой награди другой.
Сквозь Океан широкий и могучий Плывёт корабль,[102] доверившись звезде. Но если скроет шторм её за тучей, Корабль несётся слепо по воде. Так я лучи звезды своей нигде Не видя за густыми облаками, Бреду во тьме, в тревожащей среде, Опасными и грозными путями. Но верю,[103] что расстанусь со штормами, И жизни путеводная звезда, Моя Гелика,[104] яркими лучами Мне грусть развеет мрачную тогда. До той поры хожу во мраке я, В задумчивости скорбь свою тая.
35
Мои глаза, голодные от страсти, На мук своих виновника глядят,[105] Не насыщаясь, коль его в злосчастье Имея — чахнут, потеряв — скорбят. Жизнь без него для них — жестокий ад, Его имея — взор в него вперили; И как сгубил Нарцисса тщетный взгляд (Его же),[106] так я нищ от изобилья.[107] Мои глаза питает без усилья Прекрасный вид, не зримый до сих пор — Им то отвратно, что они любили,[108] На что теперь они не бросят взор. Вся слава мира для меня напрасна: Она — как тень, лишь милая — прекрасна.
вернуться

90

Лист лавра... — Лавром в античности венчали поэтов и воинов. Лавровыми венками также награждали победителей Пифийских игр. См. также: Петрарка. Канцоньере, V; XXXIV.

вернуться

91

На фессалийский берег... — В Фессалии (Гемонии) протекает река Пеней, бог которой был отцом Дафны. Подбежав к реке, она попросила своего отца помочь ей избавиться от преследования бога Аполлона (Феба, Кинфия), и была превращена в лавровое дерево (Овидий. Метаморфозы, I, 452-570).

По другому варианту мифа Дафна попросила защиты у своей матери Реи (Земли) (Гигин. Мифы, 203).

вернуться

92

... героям для венца // Сей нужен лавр... (и далее) — См. примечания к Am. 28.

вернуться

93

...споёт моя труба. — Труба была традиционным символом славы. Ср.:

«Блажен, чья слава и поныне длится, Найдя такую звонкую трубу!» (Петрарка. Канцоньере, CLXXXVII / Пер. Е.Солоновича).
вернуться

94

Аллюзия к Петрарке (Канцоньере, CXXXIV; CCII). Спенсер строит сонет на петраркианском оксюмороне: огонь — лёд. Ср.:

«Из недр прозрачных дива ледяного Исходит пламень, жар его велик...» (Петрарка. Канцоньере, CCII / Пер. А.Ревича).
вернуться

95

...кипящею волной... — В оригинале «boyling sweat» (испарина) ассоциируется, скорее всего, с фамилией невесты Спенсера Элизабет Бойл (Boyle).

вернуться

96

Вариация сонета Петрарки (Канцоньере, CCLXV): «Безжалостное сердце, дикий нрав // Под нежной, кроткой, ангельской личиной» (Пер. Е.Солоновича). См. также сонет Депорта: Philippe Desportes. Les Amours de Cleonice, LXXIV.

вернуться

97

Мне пеплом стать, сгорая, //Ей — мёрзлым камнем... — Ср.: «Страдая, выстрадать, двоякость эту — Остуду льда и пламена в горниле» (Петрарка. Канцоньере, CLII / Пер. А.Эппеля).

вернуться

98

святой Императрице... — Спенсер называет императрицей Елизавету I, королеву Англии, Ирландии, Франции и Вирджинии (как она себя называла), и которой посвятил поэму «Королева Фей».

вернуться

99

Лодовик... — Лодовик Брайскетт (1547-1612), сначала сотоварищ Филипа Сидни, затем друг и почитатель Спенсера, правительственный чиновник в Ирландии в 1574-1598 гг. Как и Эдмунд Спенсер потерял всё своё состояние во время восстания графа Тайрона. Спенсер умер в Лондоне в 1599 г., а Брайскетт возвратился в Ирландию, где провёл остаток своей жизни. Брайскетт с большим восхищением представил Спенсера в своём труде «Рассуждения о гражданской жизни» (Discource of Civil Life. 1606).

вернуться

100

... rudely writ — Игра слов с псевдонимом Брайскетта: Thestylis = θής = rustic, rude + στύλος = writing. Брайскетт в своей «Пасторальной эклоге на смерть Филипа Сидни» назвал свои стихи «rude rymes» (грубая поэзия) (Edmund Spenser’s Amoretti and Epithalamion: A Critical Edition. P. 163).

вернуться

101

Вариации сонетов Петрарки (Канцоньере, CLXXXIX; CCXXXV; CCLXXII).

вернуться

102

Сквозь Океан широкий и могучий //Плывёт корабль... — «Забвенья груз влача в промозглый мрак, // Ладья моя блуждает в океане...» (Канцоньере, CLXXXIX / Перевод А.Ревича). Ср. также: «На озере поднялся бурный ветер, и заливало их волнами, и они были в опасности» (Лк. 8:23).

вернуться

103

Но верю я... — «Но Он, встав, запретил ветру и волнению воды; и перестали, и сделалась тишина. Тогда Он сказал им: где вера ваша?» (Лк. 8:24-25).

вернуться

104

Гелика (Helice) — нимфа, нянчившая с другой нимфой Киносурой маленького Зевса на острове Крит. Гелику Зевс потом обратил в созвездие Большой Медведицы, а Киносуру в Малую Медведицу. См.: «Вы засияли с небес. Гелика богаче огнями, // Грекам дорогу дает, Киносура ведет финикийцев» (Арат Солийский. Явления, 40-41 / Перевод А. А.Россиуса). Гелика ассоциируется у Спенсера с именем его возлюбленной (Helice — Elis), которая должна смилостивиться к нему.

вернуться

105

Мои глаза, голодные от страсти, // На мук своих виновника глядят... — Ср.: «Взором несытым смотреть продолжает на лживый он образ» (Овидий. Метаморфозы, III, 439). Ср. также: «Когда стремлю тебя, несчастный взгляд, // На ту, кто красотой тебя убила» (Петрарка. Канцоньере, XIV. Перевод Е.Солоновича).

вернуться

106

...сгубил Нарцисса тщетный взгляд // (Его же)... — В древнегреческой мифологии прекрасный юноша, сын речного бога Кефиса и нимфы Лариопы. За то, что Нарцисс отвергнул любовь нимфы Эхо, богиня Афродита наказала юношу, заставив полюбить его своё отражение в ручье. Постоянно глядя на него, Нарцисс начал чахнуть от любви к нему и превратился в цветок, который и на звали в честь погибшего юноши. У Фичино миф о Нарциссе приводится как доказательство пагубности увлечения человеческой душой формой тела, которая есть лишь тень красоты души, а не собственной красотой, имеющей божественное происхождение (Фичино. Комментарий... С. 214). См.также: Плотин. Эннеады, I, 6, 8.

вернуться

107

...я нищ от изобилья. — Цитата из Овидия: «inopem me copia fecit — изобилие сделало меня нищим» (Ovidius. Metamorphoses, III, 466).

вернуться

108

Им то отвратно, что они любили... — Ср.: «...если кто узреет Благо...тот восхищается им, как прекрасным...любит истинной любовью, со страстным пылом, смеётся над всякой другой любовью и презирает то, что прежде считал прекрасным» (Плотин. Эннеады, I, 6, 7).