Но не душой: покинув мир суровый,
Ей небо радовать своим сияньем,
И добрым людям не забыть ее.
Да будет ваше сердце, ангел новый,
Побеждено на небе состраданьем,
Как в мире вашей красотой — мое.
CCCXXVII
Дыханье лавра, свежесть, аромат —
Моих усталых дней отдохновенье, —
Их отняла в единое мгновенье
Губительница всех земных отрад.
Погас мой свет, и тьмою дух объят —
Так, солнце скрыв, луна вершит затменье,
И в горьком, роковом оцепененье
Я в смерть уйти от этой смерти рад.
Красавица, ты цепи сна земного
Разорвала, проснувшись в кущах рая,
Ты обрела в Творце своем покой.
И если я недаром верил в слово,
Для всех умов возвышенных святая,
Ты будешь вечной в памяти людской.
CCCXXVIII
Последний день — веселых помню мало —
Усталый день, как мой остатний век!
Недаром сердце — чуть согретый снег —
Игралищем предчувствий мрачных стало.
Так мысль и кровь, когда нас бурей смяло,
Как в лихорадке, треплет жизни бег.
Был радостей неполных кончен век,
Но я не знал, что время бед настало.
Ее прекрасный взор — на небесах,
Сияющий здоровьем, жизнью, светом.
А мой убог — пред ним лишь дольный прах.
Но черных искр я ободрен приветом:
«Друзья! До встречи в благостных краях —
Не в вашем мире горестном, а в этом!»
CCCXXIX
О час, о миг последнего свиданья,
О заговор враждебных мне светил!
О верный взор, что ты в себе таил
В минуту рокового расставанья?
Я твоего не разгадал молчанья.
О, до чего я легковерен был,
Решив, что часть блаженства сохранил!
Увы! рассеял ветер упованья.
Уже тогда была предрешена
Ее судьба, а значит — и моя,
Отсюда и печаль в прекрасном взоре;
Но очи мне застлала пелена,
Не дав увидеть то, что видел я,
О большем не подозревая горе.
CCCXXX
Прекрасный взор мне говорил, казалось:
«Меня ты больше не увидишь тут,
Как вдалеке твои шаги замрут, —
Смотри, чтоб сердце после не терзалось».
Предчувствие, зачем ты отказалось
Поверить, что мучения грядут?
Значение прощальных тех минут
Не сразу, не тогда, потом сказалось.
Ее глаза безмолвные рекли
Моим: «Друзья, которых столько лет
Мы были вожделенное зерцало,
Нас небо ждет — совсем не рано, нет! —
Мы вечную свободу обрели,
А вам, несчастным, жить еще немало».
CCCXXXIII
Идите к камню, жалобные строки,
Сокрывшему Любовь в ее расцвете,
Скажите ей (и с неба вам ответит,
Пусть в прахе тлеть велел ей рок жестокий),
Что листья лавра в горестном потоке
Ищу и собираю; листья эти —
Последние следы ее на свете —
Ведут меня и близят встречи сроки,
Что я о ней живой, о ней в могиле —
Нет, о бессмертной — повествую в муке,
Чтоб сохранить прелестный образ миру.
Скажите ей — пусть мне протянет руки
И призовет к своей небесной были
В мой смертный час, как только брошу лиру.
CCCXXXIV
Коль верности награда суждена
И горе не осталось без ответа,
Я жду награды: вера ярче света
И в мир, и в Донну мной соблюдена.
Мои желанья ведает она.
Они все те же, только не примета —
Лицо иль слово — ей сказали это,
Но вся душа пред ней обнажена.
Следя с небес за мной, осиротелым,
Она себя являет нежным другом,
Вздыхая обо мне со мною вместе.
И верю, что, расставшись с бренным телом,
Я снова встречусь с ней и с нашим кругом
Воистину друзей Христа и чести.
CCCXXXV
Средь тысяч женщин лишь одна была,
Мне сердце поразившая незримо.
Лишь с облаком благого серафима
Она сравниться красотой могла.
Ее влекли небесные дела,
Вся суета земли скользила мимо.
Огнем и хладом тягостно палима,
Моя душа простерла к ней крыла.