— Не откажусь, — Мирон с интересом наблюдал за действиями старика. Тот же делал всё неторопливо, со вкусом и расстановкой.
Сначала достал деревянную доску. Положил на неё кусок ветчины, взял острый нож и отрезал несколько розовых полупрозрачных пластов мяса. Затем, другим ножом, нарезал щедрыми ломтями хлеб, настрогал кружочками огурец и помидор, помыл под краном несколько нежно-зеленых листиков салата… Мирон смотрел, затаив дыхание на то, как из совершенно разрозненных продуктов старик собирает сэндвич: сначала — хлеб, намазанный толстым слоем горчицы, на него — ветчина, овощи, салат… Разрезает квадратную башню на два аккуратных треугольника, кладёт на тарелку и придвигает к гостю.
— Десять лет не видел, как кто-то готовит, — вырвалось у Мирона. — Привык получать еду запакованной в пластик… — и тут же кивнул, затем улыбнулся. — Я понял, — сказал он. — Это наглядный пример. Я давненько не видел, как готовят, но всё же помню, что приготовление пищи — определенный процесс. Новое поколение детей, выросших на линиях доставки, знать не знает, что бутерброд изначально был отдельными ингредиентами. Или горячая пицца. Или замороженный обед…
— Началось всё примерно тридцать лет назад, когда человечество разогнали по домам в страхе перед заражением вирусами, — кивнул профессор. — И сначала это казалось отличной идеей: все сидят в Интернете, там же работают и развлекаются… Контакты сведены к минимуму, а значит — не будет эпидемий. Экономика рухнула, затем переварила и выплюнула новую модель общества. Разобщенного, индивидуального, зацикленного на себе… За людей стали работать дроны. И вот результат: дети не знают, откуда берется бутерброд. Точнее, у них своё знание: бутерброд выпадает из раструба лилипайпа. Ведь так?
— Ну да… — Мирон снова пожал плечами. — А нафига париться-то?
— Предположим, — старик откусил огромный кусок своего сэндвича, Мирон последовал его примеру. И понял, что жуёт что-то необыкновенно свежее и вкусное. Такое, чего он ни разу не пробовал. — Только предположим, что Линии доставки перестанут работать. Кончится энергия и все дроны попадают на землю бесполезным хламом. Где люди возьмут еду?
— Ну… неверное в магазинах. Вылезут из квартир и пройдутся до ближайшего супермаркета.
— А как еда попадает в супермаркет? Её тоже доставляют дроны! И гидропонные фермы, где выращивают злаки и заводы клонирования белка тоже обслуживают дроны. Новые поколения не знают, что это значит: подоить корову, чтобы получить молоко.
Мирон невольно передернулся. Для него образ молока, получаемого из вымени живого существа тоже выглядел не слишком аппетитно.
— Говорят, количество продукции ферм в пять раз превышает потребности населения всей планеты на данный момент.
— Да, но если фермы остановятся, еда довольно быстро закончится.
— Хорошо, я понял вашу мысль… — Мирон пальцем подобрал последние крошки хлеба с тарелки и отправил в рот. — Но если останется чистый разум, еда будет попросту не нужна! Человечество наконец-то станет независимым от… всего, — он оглядел кухню с акварельками золотых рыбок на стенах, с белыми занавесками и трогательными полосатыми ковриками на дощатом полу. — От еды, от домов, одежды, предметов роскоши… Оно сможет сосредоточиться на других задачах!
— До первого хищника, проникшего в Плюс, — профессор выдержал паузу и драматически добавил: — Что, кстати сказать, уже произошло.
Мирон так увлёкся спором, что и забыл, с чего всё началось. Настроение резко упало.
— Значит, вы уже знаете о Призраках, — сказал он угрюмо.
Иногда Мирону снился такой сон: Ванна сломалась и не выпускает его наружу. Он барахтается, ворочается в быстро застывающем биогеле, в темноте, совершенно один, и не может открыть крышку. Гель становится всё гуще, всё холоднее, и наконец он тонет в нём с головой и — задыхается. Вот и сейчас казалось, что он барахтается в скользкой и холодной субстанции и никак не может выбраться…
— Мы зовём их Сонгоку, — сказал профессор. — Но сути это не меняет. Если человечество переселится в Плюс, не научившись защищаться и выживать в чисто энергетическом пространстве, его ждет гибель. Полное поглощение чуждыми существами, а значит — разрушение цивилизации на базовом уровне. Не просто возвращение в одичалое состояние, а фактическая смерть. С другой стороны: если оно прямо сейчас побежит из виртуального пространства в реальный мир — его ждет крах экономики. Голод, эпидемии и гражданская война. Понимаешь, о чем я?