— А разве наушники и Ванны не выполняют эту функцию?
— Частично. Только частично. Отец хотел… абсолютного слияния. Он мечтал устранить препятствие между квантовой решеткой Матрицы и человеческим сознанием.
— То есть, избавиться от физического тела?
— Именно. Но не успел. Потому что умер.
— Но, я так понимаю, ты продолжил его работу. И добился успеха.
— Наполовину.
— Поясни.
— Я смог закодировать свой разум, своё сознание на жестком носителе. В этом конструкте.
— Но не знаешь, как «переместить» его в Плюс. Как избавиться от конструкта.
— Надеюсь, с этим поможет профессор Китано. Если он не забросил разработки, начатые вместе с нашим отцом, если он доверится тебе и согласится помочь…
— Слишком много «если».
Мирон хотел спросить, как Платон согласился на столь рискованный шаг — поместить своё сознание на жесткий носитель — не имея готового решения, но сдержался. Сверхосторожный и предусмотрительный старший брат всё просчитывал до мелочей. Если он так поступил, если не побоялся доверить свой разум квантовому модулю — значит, другого варианта просто не было.
— Уверен, ты с ними справишься.
— Почему? — спросил Мирон. — Почему ты доверил всё это мне? В смысле: я помню про ДНК и сейф, но… Ведь это можно было обойти. Так почему я?
— Потому что ты обладаешь всеми качествами, необходимыми для выживания. Потому что твой интеллект по-сути дублирует мой — кому, как не тебе закончить начатое? А еще потому, что ты — мой брат. Я тебе доверяю.
— Но…
— И самое главное, — Платон, похоже, не замечал его замешательства. — Я в тебя верю. У тебя всё получится. Ты способен на то, на что никогда не отважился бы я.
— Да ты охренел, мужик? Ты отказался от тела, чтобы стать чистым разумом!.. А я? Что такого сделал я?
— Не позволил меня стереть.
Мирон откинулся на спинку кресла. То сразу прогнулось, мягко вытянулось, превращаясь в уютную колыбель и начало массировать спину. Он прикрыл глаза, позволив себе пару секунд насладиться чувством покоя.
Ты в моих руках, — думал он. — Ты полностью в моей власти, и прекрасно это понимаешь… И поэтому ты выбрал именно меня, дорогой братец. Знаешь, что я не дам тебя в обиду.
— Нахрена ты это сделал? — спросил он. — Ответь мне на один вопрос, брат: зачем ты это сделал?
— Батарея садится. Когда стратоплан приземлится, надень Плюсы и тогда получишь инструкции, как найти Китано. А теперь тебе нужно отдохнуть.
Съев до последней крошки всё, что предложила стюардесса — тофу в соевом соусе, лапшу с трюфелями, салат из ростков дайкона и креветок — и запив это выдохшимся шампанским, остаток полёта Мирон проспал.
Стоя на эскалаторе, ведущем на первый этаж стратопорта Нарита, он почувствовал, как подёргиваются мышцы лица: импланты, вживленные Мышонком, умирали один за другим. Скоро они превратятся в крошечные капсулы, попадут в кровоток, а затем — через почки — выйдут наружу, не оставив в теле Мирона никакого следа.
Найдя туалет, он зашел в платную душевую кабину, снял дорогой костюм от Ямамото и встал под горячие струи. Краска с кожи и волос закручивалась в сливном отверстии мутно-коричневыми протуберанцами. Мышцы расслабились, но лицо продолжало болеть — так, будто он улыбался восемнадцать часов кряду.
Глядя на себя — наконец-то на самого себя — в мутное, запотевшее от пара зеркало, он попытался вспомнить лицо Мелеты и не смог. От усилий закружилась голова, а потом он наклонился и выблевал изысканный стратосферный ужин в раковину.
Первым делом, вставив в уши Плюсы, он нашел гостиницу. Серотониновый голод в обнимку с джет-лагом тащили его в сумеречную зону, и Мирон прекрасно понимал: если не выспится, если не отдохнет как следует, то перестанет соображать. На усталость, травмы и постоянную боль в желудке он уже не обращал внимания. Тело казалось лёгким, как высохший осенний лист, и каким-то чужим.
Костюм из наноткани — брюки, рубашка, пиджак, туфли — некоторое время легонько потрескивал и вздрагивал, совсем как зверь, обживающий новое логово. Ткань подстраивалась не только под фигуру, но и под погодные условия — в тепле раскрывалась, делаясь лёгкой и продуваемой, на холоде уплотнялась, превращаясь в практически герметичный панцирь. Дорогая одежда.
Соломон упомянул, что ткань пиджака и брюк может служить лёгким бронекостюмом. Останавливает мелкие пули и скользящие удары холодного оружия.