Поразмышляв еще пару минут и представив различные варианты благого разрешения этой ситуации, я поняла, что "пить" я могу ещё и потерпеть, а вот в дамскую комнату посетила бы. При чём, чем быстрее — тем лучше!
Дернула еще раз дверцы машины, убедившись, что они-таки закрыты наглухо, я взвыла: "Да что же это такое! Привезли незнамо куда, заперли в машине… Я хочу выбраться отсюда!!"
Только и успела я подумать, как щелкнул замок. Со злостью дернув ручку, я выбралась из ненавистной мне машины и услышала за спиной знакомый голос:
— Проснулась уже? А я думал, что до завтрашнего утра спать будешь!
— А разбудить меня нельзя было?! — с обидой в голосе ответила парню — я, между прочим, живой человек! И все это мне о-очень напоминает похищение!
— Испугалась что ли?
— Нет! — съязвила я в ответ. — От счастья чуть не умерла!
— Извини, ты права, нужно было разбудить тебя, как только мы приехали. — и голос такой виноватый-виноватый! А я человек не злопамятный, поэтому предпочла сменить тему на менее "скользкую":
— А… где мы? Что это за место?
— Это мой загородный дом. Давай пройдемся, я тебе покажу парк. — я кивнула в знак согласия (а что еще делать прикажете?!) и мы двинулись вглубь по незаметной на первый взгляд тропинке.
Вот почему все тропинки во всех книгах называют "незаметными", а? В нормальной жизни ведь, когда ты на природе, тропинка либо есть, хорошо протоптанная стадом диких кабанов, либо ее вообще нет, и ты сам и прокладываешь эту тропу апачей. Эх, городскому человеку, вроде меня, сего понять не дано.
Пребывая в раздумьях, я не сразу заметила всю красотищу открывшуюся моему взору. Мы вышли на круглую поляну, она была словно нарисована рукой великого мастера — окружена плакучей ивой, смиренно опустившей ветки до самой земли, словно кланяясь вновь прибывшим. На одинаковом расстоянии по периметру росли двенадцать огромнейших кустов роз разных оттенков — от нежно розовых до бордовых, почти черных, а в самом центре этого круга стояла беседка со столиком внутри и креслами-качелями, прикрепленными к крыше толстыми, как канаты, веревками. Сзади за ивами темнела стена леса, а прямо напротив меня, вдалеке, потянутые голубоватой дымкой, были видны белоснежные пики гор. Красота… А аромат! Запах лета и беззаботности! Луговые цветы устилаются разноцветным ковром у моих ног: ярко-красные совсем маленькие и чуть побольше золотисто-желтые, спрятанные под листиками фиолетовые, и, мои любимые, синие как небо, незабудки. Еле удержавшись от порыва упасть на траву и утонуть в этом божественном, сладком аромате счастья, я сказала:
— Красиво здесь… - и, улыбнувшись, посмотрела на Матвея. А он, словно и не слышал моих слов, стоял и смотрел на горы. И была такая печаль в его взгляде, что я решила не тревожить его. Да и зачем? Захочет — сам расскажет.
— Это поместье отец купил для моей мамы, в честь их помолвки. - начал он тихим голосом, — Мама говорила, что только здесь она могла чувствовать себя такой, какой она была на самом деле. Только здесь она могла наслаждаться жизнью и относительной свободой… Я очень любил ее — сказав это, он замолчал, а я не особо стремилась комментировать.
Мы не спеша подошли к беседке, Матвей тяжко опустился в кресло спиной к горам, я же села напротив него, хоть места рядом с ним оставалось более чем достаточно, да и соблазн был велик. Медленно раскачиваясь на кресле, я опять подумала, что моего временного начальника я уже где-то видела. Наплевав на все предрассудки и хорошее воспитание, я у него спросила:
— Матвей, не пойми неправильно, но мне кажется, что… ты не всю правду мне рассказал. Или я ошибаюсь? — все-таки не решилась спросить то, что хотела. Да уж, решительность точно не из моих главных достоинств.
— Может быть, но я ведь и не обязан раскрывать все карты. И вообще, меньше знаешь — крепче спишь! — тоже мне фольклорист нашелся! — Для начала, я хочу, чтобы ты взглянула на эти строчки. Если сможешь перевести — займемся и остальным текстом, а если нет — я тебя отвезу домой и больше ты меня не увидишь.