— И зачем было спешить? Надо было вставать потихоньку.
— А ты где была, Соня? — поинтересовалась госпожа де Реан. — Ты должна была бы помочь брату подняться.
— Она бежала за мной, тетя, но не успела помочь: когда она подбежала, я уже вскочил, — вступился за девочку Поль.
Госпожа д’Обер увела Поля, чтобы смазать ему ссадины мазью.
Соня осталась в гостиной, маменька внимательно смотрела на нее:
— Что ты такая грустная, Соня?
— Я не грустная, маменька, — покраснев, отвечала девочка.
— Нет, ты грустна, словно тебя что-то мучит, ты неспокойна.
— Право, маменька, нет, — сказала Соня, но в глазах ее заблестели слезы.
— Полно, ты говоришь, а сама чуть не плачешь.
Тут уж Соня не выдержала и громко разрыдалась:
— Я не могу… вам сказать… Я обещала… Полю…
— Послушай, Соня, — промолвила госпожа де Реан, притянув дочь к себе, — если Поль сделал что-нибудь дурное, тебе незачем держать обещания не говорить мне. Даю тебе слово: я не стану выговаривать Полю и не скажу его маме. Мне только хочется знать, отчего ты так грустна, о чем так горько плачешь. Ты должна сказать мне!
Соня спрятала головку в коленях госпожи де Реан и так зарыдала, что ни слова не могла сказать.
Госпожа де Реан ее все успокаивала, утешала, и наконец Соня призналась:
— Поль не сделал ничего худого, маменька, напротив, он добрый, а я… я злючка, он для того и в куст упал, чтобы меня избавить от выговора.
Госпожа де Реан, удивляясь больше и больше, стала расспрашивать Соню, и та рассказала матери все, что было между ней и Полем.
— Какой славный мальчик! — восхитилась госпожа де Реан. — Какое доброе сердце! Какая храбрость и какая доброта! А ты, Соня… Какая разница между тобой и Полем! Ты вспыльчива, неблагодарна, а он тебя всегда прощает, забывает все обиды и еще сегодня так великодушно поступил относительно тебя!
— Да, маменька, да, я чувствую это, впредь никогда не рассержусь на Поля.
— Мне незачем наказывать тебя или делать выговор: ты сама чувствуешь, что виновата перед Полем. Это и есть твое наказание, и оно полезнее всех, какие я могла бы придумать. И потом ты созналась во всем, за одну эту откровенность стоит простить тебя.
Глава XI
Лиза
Однажды Соня сидела в маленьком кресле. Она ничего не делала и задумалась.
— О чем ты задумалась? — спросила ее госпожа де Реан.
— Я думаю, маменька, о Лизе Шено, — ответила Соня.
— По какому это случаю ты вспомнила про нее?
— Я вчера заметила у нее на руке большую царапину, и когда спросила, что с ней случилось, она покраснела, спрятала руку и потихоньку сказала: «Молчи! Это я себе в наказание». Я не могу понять, что это значит.
— Если хочешь, я объясню тебе, — сказала госпожа де Реан, — я сама заметила эту царапину, и мама Лизы все мне рассказала. Послушай, это очень поучительно.
Соня, весьма довольная тем, что придется выслушать историю, подвинула свое креслице поближе.
И госпожа де Реан начала рассказ:
— Ты знаешь, Лиза очень добрая девочка, но, к несчастью, слишком вспыльчива. — Тут Соня потупила глаза. — Ей случается в сердцах ударить няню. Потом она искренне раскаивается, но надо бы думать об этом раньше. Третьего дня Лиза гладила куклино белье и платье, няня сама ставила утюги в камин, чтобы девочка не обожглась. Лизе не нравилось, что ей не позволяют самой греть утюги, но няня останавливала ее всякий раз, как девочка пробиралась к огню. Наконец Лизе удалось подойти к камину, и она хотела уже поставить утюг, как няня сказала: «За то, что вы меня не слушаетесь, Лизонька, вы больше гладить не будете, я запру утюги в шкаф». — «Я хочу гладить, — закричала Лиза, — отдайте мне утюги!» — «Нет, барышня, не отдам!» — «Злая Мари, отдайте мне утюги!» — рассердилась Лиза. — «Нет, не получите, вот они уже заперты», — прибавила Мари, вынимая ключ из шкафа.
Лиза в сердцах хотела вырвать ключ у няни из рук, но этого ей не удалось. Тогда в запале она изо всей силы уцепилась за руку Мари и расцарапала ее в кровь. Увидела Лиза кровь — и давай плакать, просить у няни прощения, целовать ей руку, обмывать. Мари — предобрая женщина, — видя, что барышня так горюет, стала уверять, что ей совсем не больно. «Нет, нет, — плакала Лиза, — надо, чтобы мне было так же больно, как вам. Оцарапайте мне руку, как я вам, пусть и мне будет больно». Конечно, няня этого не сделала. Лиза ничего не сказала, но весь день была необыкновенно тиха и рано легла спать. Наутро няня пришла ее будить и увидела кровяные пятна на одеяле. Посмотрела на Лизину руку — на ней страшная царапина.