Выбрать главу

Князь Брянский вел Михелину по, казалось, бесконечной анфиладе роскошных залов — настолько роскошных, что по картинам, убранству, мрамору, античным статуям у стен они вполне могли бы соперничать едва ли не с Лувром.

Александр время от времени посматривал на девушку, ожидая ее реакции, она же молча созерцала красоту.

— Желаете ошеломить меня богатством? — сверкнула глазами гостья.

— Вам здесь не нравится?

— Я бывала в подобных домах.

— Но не бывали в моем… Я мечтаю, чтобы вы почувствовали дыхание этих стен, я мечтаю узнать вас поближе.

Михелина рассмеялась.

— Узнать поближе, чтобы послать подальше?

Князь с удивлением взглянул на нее.

— Вы не по возрасту умны.

Гостья с благодарностью склонила голову.

— Благодарю… Но это не я придумала — маменька.

— Тем не менее реплика дивная. — Брянский внимательно поглядывал на девушку. — «Узнать поближе, послать подальше…» — Он неожиданно остановился, резко взял Михелину за локоть. — Зачем вы наводили обо мне справки, мадемуазель?

Она освободилась.

— Я уже вам объяснила. Мне надо знать, к кому я иду.

— Но обо мне ходят разные слухи. К примеру, будто я интересуюсь девицами — с легкостью и беспринципностью.

Она, продолжая улыбаться, посмотрела на него.

— Ходят слухи — есть основания?

— Вы, детка, кроме матушки, говорили еще кому-то о своем визите?

— Вы столь подозрительны, князь?

Тот постоял какое-то время в задумчивости и вдруг предложил:

— Присядем.

Михелина, не сводя с него любопытного взгляда, направилась к креслу, на которое указал ей хозяин, и села, чувствуя себя свободно и раскованно.

Брянский с усилием потер ладонями лицо, тряхнул головой, поднял глаза и посмотрел на гостью близоруко и как-то беспомощно.

— Вам ведь известно, что я вдовец?

Михелина кивнула.

— После смерти жены меня преследует проклятье. Любой мой выход в свет, любое знакомство, даже любой мимолетный взгляд в сторону понравившейся мне женщины вызывает немедленную и гнусную реакцию публики… Развратник, циник, едва ли не прелюбодей… А я не желаю этого! Я желаю жить достойной и независимой жизнью. Я желаю любви, взаимности, счастья… — Александр вдруг медленно сполз с кресла и на коленях приблизился к девушке — она поджала ноги. Князь стал целовать подол ее платья, прижимать его к лицу. — Я влюбился… Понимаете, влюбился. И мне безразлично, что обо мне говорят. В данный момент я живу вами, и только вами. Вижу вас, любуюсь вами, жажду вас… Вы верите мне?.. Верите?.. Скажите, что да. Не отвергайте, не унижайте окончательно.

Михелина не без труда подняла князя и усадила в кресло.

Он вынул из кармана носовой шелковый платок, вытер вспотевшее лицо.

— Простите…

— У вас нехорошо на душе.

— Да-да. Очень нехорошо. Скверно. — Он посмотрел на гостью. — Вы поможете мне найти душевное успокоение?

— Я не представляю, как это делается.

— Да-да, конечно… Конечно, вы еще дитя. — Брянский снова вытер лицо и вдруг успокоился. Собравшись, он деловито спросил: — Выпить чего-нибудь желаете?

— Чаю.

— А покрепче?.. Вина, скажем?

Михелина улыбнулась.

— Могла бы рискнуть, но…

— Ах да… Маменька… — Он понимающе улыбнулся, хлопнул в ладоши, громко велел: — Никанор, подавай!

Никанор, высокий вислозадый пожилой дворецкий с мясистым носом, тут же, будто стоял за дверью, выкатил золотой столик на колесиках, уставленный бутылками и чашками с кофейником, не обращая никакого внимания на девушку, поклонился барину и спросил:

— Желаете еще чего-нибудь, князь?

— Скажу, ступай…

Никанор удалился, Брянский собственноручно налил в фужеры вина, затем наполнил одну из чашек ароматным густым кофе, поднял бокал.

— Простите еще раз мою сентиментальность.

Михелина подняла свой фужер и, даже не пригубив, поставила на место, взяв чашку с кофе.

— Что еще ваша маменька сообщила обо мне интересного? — поинтересовался хозяин, глядя на нее с прищуром.

Она пожала плечами.

— Ничего, кроме обозначенного вами.

— Клянетесь, что более ничего?

Михелина снова пожала плечиками.

— А о том, что я самый знаменитый бриллиантщик Санкт-Петербурга, маменька не сказала?

У девушки округлились глаза.

— Князь!.. Маменьку заботит только моя невинность!

Князь сделал еще глоток, пожевал синими от вина губами, ухмыльнулся. Откинувшись на спинку кресла, он внимательно посмотрел на гостью.