Это были самые громкие аферы «Червонных валетов». Не стоит полагать, что члены клуба занимались только грандиозными резонансными комбинациями. На их счету были десятки мелких мошеннических проделок, приносивших не столь большие деньги, но поражавшие остроумием и находчивостью.
Последней аферой «Червонных валетов» стала продажа дома московского генерал-губернатора князя Долгорукого. Эта афера была проведена в 1875 году. И в ней непосредственное участие принимала Золотая Ручка, главный на тот момент «специалист» по аферам с крупной недвижимостью.
Идея аферы принадлежит Павлу Шпееру, бессменному председателю клуба мошенников. Однажды на балу, который давал князь Долгорукий, к нему подвели Павла Карловича и представили как Сонька Золотая Ручка — королева воров талантливого экономиста, юриста и просто хорошо образованного человека. Шпеер так понравился Долгорукому, что тот пригласил его к обеду в частном порядке. Шпеер появился в знаменитом доме па Тверской раз, два. И стал бывать здесь достаточно часто, чтобы примелькаться и втереться в доверие.
Однажды Шпеер, занимавший генерал-губернатора разговорами, попросил разрешения показать дом знакомому высокопоставленному англичанину, члену палаты лордов. Долгорукий согласился и даже предоставил чиновника, которому получил быть экскурсоводом. В назначенный час, когда никого из членов семьи Долгорукого дома не было, на Тверской появились и Шпеер, и тот самый англичанин. Ничего не подозревающий чиновник провел гостей по комнатам, показал дорогую мебель, книги, хозяйственные пристройки. Англичанину дом очень понравился.
Покинув дом, Шпеер и английский лорд отправились в нотариальную контору, где и оформили купчую. Отныне губернаторский дом принадлежал английскому лорду. Стоимость сделки составила 100 тысяч рублей.
Спустя три дня к парадному губернаторского дома на Тверской подъехал целый обоз подвод с мебелью и утварью. Рабочие принялись разгружать пожитки. Из дома вышел возмущенный управляющий и кто-то из семьи князя Долгорукого. Во время выяснений секретарь лорда протянул управляющему купчую. Тут же послали за полицией. Поскольку дело было государственной важности, за дело взялась секретная канцелярия. Тогда и было установлено, что бумага фальшивая, что нотариальной конторы, в которой она была оформлена, не существует, что все это тонкая мистификация, умелая подделка.
Разразился грандиозный скандал. Дело дошло до самого императора. Из Санкт-Петербурга пришел приказ — арестовать всю шайку, невзирая на чины и звания и не дожидаясь судебных решений. И полиция взялась за дело.
Ни Шпеера, ни Золотой Ручки, ни членов ее личной команды в России уже не было. Поделив куш (но не тронув общака, который впоследствии использовался для оплаты адвокатов для арестованных членов клуба), организаторы аферы скрылись. Сонька уехала в Бухарест, ее помощники вернулись в Одессу. Куда делся Павел Шпеер, никто так и не узнал. Он словно в воду канул.
Зато на скамье подсудимых оказались все остальные члены клуба мошенников — 48 человек. Сообщество «Червонных валетов» приказало долго жить. Примечательно, что 36 подсудимых были высокого звания, и лишь 12 человек происходили из разночинцев и простолюдинов. Сторону обвинения вел опытнейший прокурор Муравьев. Всего «валетам» было предъявлено обвинение по 60 эпизодам, случившимся между 1867 и 1875 годами. Следствие длилось около полутора лет. Суд состоялся в самом начале 1877 года.
Приговор был суровым. Самое жесткое наказание получил организатор притона и клуба мошенников купец Симонов. Он был лишен всех прав, состояния, имущества и определен на бессрочное пребывание в работном доме. Около двадцати человек были сосланы на длительные сроки в Сибирь. В их числе Верещагин, Давыдовский, Массари, Плеханов, Дмитриев, Меерович, Протопопов, Каустов. Неофитов получил десять лет сибирской ссылки. Огонь-Догановский — бессрочную ссылку.
Офицеры были разжалованы в солдаты и направлены в аре-(тантские роты. Несколько наиболее высокородных членов клуба, в их числе и Вольдемар Долгорукий, родственник московского генерал-губернатора, отделались общественным порицанием. Но им присудили выплату огромных штрафов. Так что никто из них не сохранил своего общественного и имущественного положения.
Необычное наказание получил нахичеванский купец Султан Шax-Эрганьянц. Осознав, что добром суд для него не закончится, этот армянин симулировал сумасшествие прямо во время слушаний. Он принялся кататься по полу, пустив изо рта пену и выкрикивая, что он является «царем всех армян», а потому судить его нельзя. Шах-Эрганьянцу присудили принудительное лечение в закрытой психиатрической клинике.
Что стало со Шпеером, неизвестно. В адрес Соньки Золотой Ручки обвинения даже не выдвигались. Для предания суду по законам того времени обоих нужно было поймать. Для Соньки этот момент наступил в 1880 году.
СМОЛЕНСКАЯ ТЮРЬМА
В самом конце 1885 года, после четырех лет жизни «в бегах», Сонька Золотая Ручка была схвачена полицией. Это произошло в Смоленске, где Сонька гастролировала, перемежая налеты на богатых постояльцев гостиничных номеров с кражами в поездах и в ювелирных магазинах. Катастрофа, которая обходила Соньку стороной, все-таки разразилась.
Ее арестовали в гостиничном номере с поличным. На этот раз «гутен морген» не сработал — полиция организовала в гостинице засаду, распространив слух, что постоялец, поселившийся в номере, сказочно богат и большой любитель красивых женщин. Сонька не могла не клюнуть на эту приманку. Она вошла в номер в одеянии горничной, подошла к столу, поглядывая на кровать, где якобы спал постоялец. Но он не спал, а сидел на стуле за дверью, сжимая в руке револьвер. Пред наставленным на нее оружием Соньке ничего не оставалось делать, как покориться.
Ее определили в блок усиленного режима охраны Смоленской тюрьмы, в одиночную камеру. До суда ее не выводили на прогулки, опасаясь побега. Обращались вежливо, но жестко. Ее не били, не угрожали карцером, но и не обращали внимания на ее просьбы. Сонька попросила разрешения написать дочерям — ее просьбу отклонили. Тогда она потребовала права самой нанять адвоката. В этом ей тоже отказали, сообщив, что защищать ее будет назначенный судом юрист. Это означало, что ее лишают любого маневра. Сонька поняла, что попалась окончательно.
Во время судебных слушаний прокурор предъявил Соньке обвинения по десяткам эпизодов. Припомнил все самые громкие ограбления и аферу с домом московского губернатора. Именно в Смоленске Сонька узнала о судьбах своих подельников из клуба «Червонный валет». Именно здесь поняла, что на воле союзников у нее нет.
Когда огласили приговор, Сонька побледнела и едва не упала в обморок. Но все же удержалась на ногах и даже улыбнулась. Приговор был не просто жестким. Он был жестоким. Три года каторжных работ и 40 ударов плетьми. Отягчающим вину обстоятельством был признан побег с мест ссылки.
Адвокат принялся успокаивать Соньку. Мол, приговор был не самым суровым. И каторжных работ уже давно нет — вместо них Соньку определят в каторжную тюрьму, где порядки хоть и строгие, да никто не заставляет работать (это так на самом деле и было). И что 40 ударов плетьми ей не грозит, поскольку каторжанок давно не бьют.
Сонька его не слушала. Она прокручивала в голове планы побега. Ей сообщили, что до лета ее оставят в Смоленской тюрьме — столько занимал срок рассмотрения апелляции. Соньке, наконец, удалось нанять адвоката, который за хороший куш взялся добиться пересмотра дела и если не оправдания Золотой Ручки по всем пунктам обвинения, что было, пожалуй, невозможно, то хотя бы смягчения приговора.
Первые несколько недель Сонька лежала пластом на нарах в своей камере. Когда ей разрешили прогулки, отказывалась и от прогулок. Ей уже было сорок лет. Она заметно раздалась, заматерела. Но сейчас она почти ничего не ела — не было аппетита. Ее охватила апатия. Она махнула на себя рукой. И стала стремительно худеть.
К Соньке вернулась былая стройность. Она снова выглядела хрупкой девочкой. Только в глазах уже не было былого блеска, да волосы серебрились ниточками седины.