Под это производство Богданов выпросил у начальства регулярную поставку пустых бутылок, в которые разливался квас. И эти бутылки Сонька тут же использовала для розлива подпольной водки. Предприятие Богданова-Блювштейн тут же стало приносить доход. В квасную Соньки потянулись ссыльные и вольные поселенцы. Дурные деньги Сонька и Богданов тут же пустили в оборот, устроив в своем доме самый настоящий подпольный ресторан. Дорошевич, надежный исследователь жизни каторги конца 90-х годов XIX века, сведениям которого можно безусловно доверять, рассказывает об устроенной Сонькой и Богдановым карусели во дворе своего дома (в котором располагалась и квасная). О том, что каждое воскресенье в доме сожителей устраивались ресторанные танцы (кафе-шантан). Трое музыкантов из каторжан играли популярные мелодии. Потихоньку продавалось спиртное. Какой-то бродяга-фокусник «ел горящую паклю». А Богданов незаметно предлагал желающим игру в карты на деньги. Заведение Соньки превратилось в самый настоящий подпольный притон.
Но это еще не все. Вот что пишет Дорошевич в своей статье «Дети из России», которая являлась главой из книги «Сахалин (Каторга)», которая по цензурным соображениям не была включена в книгу. Этот очерк был опубликован в 69-м номере газеты «Россия» за 1899 год. Приведем выдержку из этой статьи:
«Кроме всего этого, Золотая Ручка отдавала свои комнаты в распоряжение желающих и доставляла «сюжеты». Она со слезами говорила мне о своих дочерях, которые служат где-то в России в хористках, и сокрушалась, что «ее дочери пошли в актрисы».
— Не ушли меня, — никогда бы я до этого своих дочерей не допустила!
И тут же под рукой осторожно выспрашивала, не пожелаю ли я воспользоваться ее услугами по части «сюжетов».
— На Сахалине это, господин, вольно. Сюжеты от десяти лет!
— Ну, как же, послушайте, вы этим занимаетесь? О своих детях вон как убиваетесь, — а чужими торговать можно?
Золотая Ручка только пожала плечами.
— Да ведь я разве от себя поставляю? Я по поручению роди телей! Ведь вот стоило вам ко мне зайти, — вы заметили, меня вызвали. Знаете, зачем вызвали? Поселенец вызывал, дочь у него двенадцати лет… Уж ты, — говорит, — Ивановна, ежели что потребуется, мою Анютку не обессудь! Да вот, посмотрите, он дожидается!»
В своей предприимчивости Сонька Золотая Ручка была неудержима. Из очерка Дорошевича становится ясно, что эта прохиндейка опустилась до детской сексуальной эксплуатации.
Есть еще поводы восхищаться этой женщиной? Ее талантом аферистки, ее даром артистического перевоплощения? Не адресованы ли наши дифирамбы чудовищу, растлительнице, у которой не было царя в голове?
Но — оставим. Тех, кто считает Золотую Ручку великой женщиной своего времени, не переубедить. Заметим лишь: какие кумиры, такие и поклонники. Исключений из этого правила не бывает.
Преступное предпринимательство Золотой Ручки и Богданова не могли пройти мимо внимания чиновников администрации сахалинской каторги. В квасной Богданова регулярно проводились обыски, но ничего, кроме аккуратно составленных для продажи бутылок с квасом да пустой тары, обнаружено не было.
И здесь позволим себе очередное предположение, не подкрепленное убедительными свидетельствами. Находит тот, кто ищет. Возможно речь идет вовсе не о легендарной изворотливости и неуловимости знаменитой аферистки, а всего лишь об элементарном подкупе чиновников. Не заплати вовремя начальству — возникают подозрения. Заплати — подозрений как ни бывало. До боли знакомая картина, не так ли?
Предпринимательство Соньки наверняка должно было при нести сожителям большие деньги. Каторжане на Сахалине не зарабатывали почти ничего, а поселенцы — очень мало. Но и потратить деньги было совершенно не на что. И заведение Соньки в Дербинском должно было собирать клиентуру из Александровского и ближайших к нему поселений. Десятки людей в течение недели, сотни — в течение месяца, тысячи — в течение года. За семь лет существования квасной сожители могли сколотить немалый капиталец. Косвенные свидетельства говорят именно об этом. Перебравшись на материк в 1898 году, Золотая Ручка купила в городе Иман дом. Даже если это была жалкая хижина, для подобного приобретения нужны были деньги. Деньги требовались и для переезда через Татарский пролив, и на дорогу до Имана. А Сонька вскоре предприняла еще ряд переездов — в Хабаровск и обратно на Сахалин. В те годы подобные путешествия стоили больших денег. Каким-то образом они у Софьи Ивановны появились.
Впрочем, сомневаться в способности Золотой Ручки «делать деньги» буквально из всего не приходится. Она была удачливой лавочницей. Спекуляцией зарабатывали ее родители. Торговля была у нее в крови. И утратив возможность проворачивать аферы с недвижимостью, грабить ювелирные магазины и облапошивать богатых обывателей, Золотая Ручка переключилась на торговлю. Да если бы торговала каким-либо полезным товаром! Вместо этого продавала водку, проституток и детей. Святая…
В случае с Золотой Ручкой мы имеем дело с феноменом массового восприятия — то, что в наши дни именуется поп-культурой. Этому феномену присущи искаженное понимание морали, девиация восприятия истинной картины жизни человеческого сообщества, подмена истинных ценностей ценностями ложными. Великая женщина Софья Блювштейн… Стоит лишь задаться вопросом: в чем ее величие? В богатой фантазии, в неуловимости, в беспрецедентной хитрости? В таком случае попробуйте представить себя в числе ее жертв. И поводов для восторга окажется куда меньше.
Как воспринимала «семейство» Богданова и Соньки каторга? С плохо скрываемой завистью и даже с агрессией. И была бы Сонька одна или рядом с человеком слабым, неизвестно, чем бы могло обернуться дело. Но Богданов был очень силен — и физически, и морально. Для этого человека не существовало моральных ограничений. И понятие совести у него было свое.
Богданова называли «мясником», а это свидетельство силы и жестокости человека. Рядом с ним Сонька могла чувствовать себя абсолютно защищенной — от посягательств каторжан и ссыльных, но не самого Богданова. Этот человек был и ее защитником, и опасным противником. В этом смешении любви и ненависти Софья Блювштейн и прожила последние годы жизни.
Мы не знаем, на чем и при каких обстоятельствах Богданов и Сонька разошлись. Не исключено, что постаревшая Золотая Ручка просто надоела этому человеку. Но в 1898 году, отбыв определенный судом срок каторги, Сонька своего сожителя покинула.
ЧЕХОВ
Подлинных сведений о жизни и деятельности Соньки Золотой Ручки крайне мало. А те, которыми мы располагаем — из полицейских протоколов, газетных статей, воспоминаний современников, — запутанны и противоречивы.
Впрочем, некоторые источники не вызывают ни малейшего сомнения. Это великие имена русской литературы — писатель и драматург Антон Павлович Чехов и журналист Влас Михайлович Дорошевич. Чехов побывал на Сахалине в 1890 году. Дорошевич — спустя семь лет, в 1897-м. Оба видели Соньку. Оба описали ее в своих книгах.
Приведем цитаты из книг Чехова и Дорошевича.
Сначала — Чехов. Книга «Остров Сахалин». Глава 5.
«Есть камеры, где сидят по двое и по трое, есть одиночные. Тут встречается немало интересных людей.
Из сидящих в одиночных камерах особенно обращает на себя внимание известная Софья Блювштейн — Золотая Ручка, осужденная за побег из Сибири в каторжные работы на три года. Это маленькая, худенькая, уже седеющая женщина с помятым, старушечьим лицом. На руках у нее кандалы; на нарах одна только шубейка из серой овчины, которая служит ей и теплою одеждой и постелью. Она ходит по своей камере из угла в угол, и кажется, что она все время нюхает воздух, как мышь в мышеловке, и выражение лица у нее мышиное. Глядя на нее, не верится, что еще недавно она была красива до такой степени, что очаровывала своих тюремщиков, как, например, в Смоленске, где надзиратель помог ей бежать и сам бежал вместе с нею. На Сахалине она в первое время, как и все присылаемые сюда женщины, жила вне тюрьмы, на вольной квартире; она пробовала бежать и нарядилась для этого солдатом, но была задержана. Пока она находилась на воле, в Александровском посту было совершено несколько преступлений: убили лавочника Никитина, украли у поселенца еврея Юровского 56 тысяч. Во всех этих преступлениях Золотая Ручка подозревается и обвиняется как прямая участница или пособница. Местная следственная власть запутала ее и самое себя такою густою проволокой всяких несообразностей и ошибок, что из дела ее решительно ничего нельзя понять. Как бы то ни было, 56 тысяч еще не найдены и служат пока сюжетом для самых разнообразных фантастических рассказов».