Гаснер моментально понял, что «бородатая девочка» принесет ему баснословные доходы. Он тут же купил ребенка у крестьян, отвалив хорошие деньги. А потом увез девочку в Европу, дав ей имя Юлия Пастрана. Девочка росла при цирке Гаснера и ничем не была обделена. Ее кормили, одевали, учили. Благодаря Гаснеру Юлия выучила второй язык — английский. Испанский язык был ее родным. Владелец цирка поручил ее воспитание одной из своих ассистенток. Девочку научили домашней работе, сценическим манерам, общению с другими людьми.
В двадцать лет Пастрана была хорошо развитой девушкой. Среднего роста, с хорошей фигурой, с красивыми ногами и руками и… с лицом обезьяны. Узкий лоб, нависающие над глазами надбровные дуги, скошенный подбородок, несоразмерно большие уши… И — волосы. Везде. На щеках, подбородке, ушах. Волосами были покрыты затылок Пастраны, руки и грудь.
Ее внешность внушала посетителям паноптикума ужас. Выступления Пастраны не отличались разнообразием. Она выходила на арену (точнее говоря, ее выводили на арену как какого-то зверя). Обходила передние ряды. Здоровалась со зрителями, улыбалась. Посылала воздушные поцелуи. Иногда пела и танцевала. Арену она покидала под неистовые аплодисменты. Европейские зрители воспринимали Юлию как дрессированное животное.
В России Пастрану ждал бешеный успех. В Москве пантоптикум Гаснера дал восемь концертов при аншлаге. Затем Гаснер увез Пастрану за пределы России. И это было первые и единственные русские гастроли Юлии.
Как могла будущая Сонька, тогда еще малолетняя девочка, попасть к Пастране, совершенно непонятно. Скорее всего, этого не было вообще. Откуда тогда взялась эта легенда? Ее выдумала сама Сонька. Для придания значительности и загадочности собственной фигуре.
Мотивов хватает — Сонька не получила систематического образования, но при этом постоянно играла образ «просвещенной леди». Пастрана с ее неординарной внешностью и трудной судьбой прекрасно подходила для роли «учительницы жизни». К тому же за Пастраной тянулась слава необыкновенной, очень умной женщины, что тоже было легендой. В России говорили, что на самом деле Юлия была очень красива, а ее уродство было делом рук Гаснера, который заставлял Юлию надевать муляж из гуттаперчи.
К слову, популярность Пастраны в России достигла такой степени, что вскоре после окончания ее гастролей в том же 1858 году в свет вышла книжка «Удивленная Москва в историях и анекдотах о знаменитой мисс Юлии Пастране». И это был самый что ни на есть бестселлер.
Фигура Юлии Пастраны вызывала у россиян не только живой интерес как к причуде природы, как к необычному уродству. В прессе появлялись и сочувственные статьи. Петербургская газета «Северная пчела» в те дни опубликовала статью, в которой говорилось буквально следующее: «Эта жертва каприза природы сделалась игрушкою жадных корыстолюбцев. Как бы ни была низка ступень развития, на которую поставлена судьбою Пастрана, но в этой косматой груди бьется же человеческое сердце: зачем подавлять его биение холодною рукою корысти?» И далее: «Портреты Пастраны так распространены, что едва ли найдется постоялый двор между двумя столицами, где бы не было вывешено ее лицо». И журналисты были правы — открытки с изображением Юлии Пастраны продавались в России до начала 1900-х годов и пользовались огромной популярностью.
Пастрана не выступала в Петербурге, но столичные газеты отрядили на ее московские гастроли своих корреспондентов. В той же газете «Северная пчела» и в той же статье о Пастране автор материала сетовал: «Уклонения природы, какого бы вида они ни были, интересны и поучительны. Но зачем же водить эту женщину по толпе, как ученого зверя?» Голос русского журналиста не был услышан. Фигура Пастраны надолго стала объектом пересудов и кривотолков.
Именно в дни ее гастролей в России возник слух о том, что необычная внешность Юлии пользуется популярностью у богатых холостяков. И что Юлия получила около двух десятков предложений руки и сердца, которые она отвергла. Одним из претендентов стал «самый толстый человек в мире» — 53-летний Роджер Барк, весивший 240 килограммов.
Что было на самом деле, неизвестно. Но история русских гастролей Юлии Пастраны получила неожиданное продолжение. После ее отъезда из страны по Петербургу распространилась карикатура, на которой была изображена Пастрана и толпа зевак. Юлия обращалась к ним со сцены: «Прежде я предполагала, что сама составляю предмет удивления, но теперь уверилась в противном: предмет удивления — это вы, господа!»
Интерес к Пастране вызвал немалое изумление писателей, журналистов и других деятелей культуры. А сам факт всеобщей «пастраномании» многократно осмеивался в десятые годы XX века «сатириконовцами» (в том числе лично Аркадием Аверченко) и стал примером массового психоза вокруг какого-либо незначительного события, рассчитанного на низкопробный вкус толпы.
Судьба этой глубоко несчастной женщины, Юлии Пастраны, трагична. В 1860 году она забеременела. Имя отца ребенка осталось неизвестным. Во время родов Юлия умерла. Ребенок тоже родился мертвым. Как и мать, он был сплошь покрыт волосами.
Тайной остается место смерти Пастраны. По одним сведениям, она скончалась в немецкой клинике, по другим — в московской, куда владелец паноптикума привез Юлию, предвидя тяжелые роды. Как бы там ни было, но после смерти телу Пастраны не довелось обрести вечный покой — оно было заспиртовано. Хозяин паноптикума возил тело Юлии по европейским музеям, выставляя на всеобщее обозрение под стеклянным колпаком. Тут же демонстрировалась бумага, удостоверяющая подлинность останков. Тело Пастраны было одето в сценический костюм, в котором она выступала во время европейских гастролей. По некоторым сведениям, Гаснер привозил мертвую Пастрану и в Москву. И желающих посмотреть на «бородатую женщину» было не меньше, чем зрителей во время выступлений Пастраны в 1858 году.
Сегодня тело Юлии Пастраны хранится в университетском музее в Осло. Доступ к нему ограничен. Но те, кто его видел, говорят, что глаза женщины открыты и выглядят… живыми…
Пастрана стала одним из мифических персонажей, связанных с Сонькой Золотой Ручкой. Молва приписывала Юлии Пастране уроки светского поведения, которые «бородатая актриса» дала будущей королеве преступного мира России. Вряд ли это было возможно — по рассказам очевидцев, Пастрана все же оставляла впечатление умственно неполноценного человека, не обладала яркими способностями, а ее познания в языках ограничивались несколькими расхожими фразами на испанском и английском. Пастрана, в частности, не отвечала на вопросы зрителей. Все говорило о том, что она не понимала сути обращений. Обычно так ведут себя люди с тяжелыми поражениями психики.
И все же если Соньке хотелось, чтобы в начале ее пути была эта несчастная женщина, то можно считать, что она… была. Что именно Пастрана научила Соньку французскому и английскому языкам. Что аристократизм Соньки — результат уроков, которые преподала совсем еще юной девчонке Юлия Пастрана.
Сама Софья Блювштейн — женщина-легенда. Легендой была и Пастрана. Так почему же их судьбам не соединиться на каком-то историческом отрезке, чтобы затем навсегда разойтись?
Правда, к истории это допущение не имеет никакого отношения. Это уже чистой воды лирика, вымысел, который, впрочем, был инструментом Соньки Золотой Ручки, ее способом воспринимать действительность и вступать в отношения с окружающими.
Сонька была не просто грабительницей. Она была мастером своего дела. И даже — художницей.
НАЧАЛО ПУТИ
Уже самые первые аферы Соньки отличались выдумкой и смелостью. Удрав от престарелого мужа Исаака Розенбада и оставив у него на руках малолетнюю дочь, Шейндля-Сура освоила специализацию поездной воровки-хипесницы. Она легко втиралась в доверие к молодым состоятельным мужчинам, соглашалась на предложение выпить, подсыпала в вино снотворное и сходила на ближайшей станции с багажом обманутого попутчика.
Это была довольно простая комбинация, которая, впрочем, гаила в себе немалую опасность. В1866 году протяженность железных дорог в России была невелика — чуть более 3 тысяч километров. Этот вид транспорта еще не стал народным, поскольку Россия лишь приходила в движение после реформы 1861 года, когда было отменено крепостное право. Сонька промышляла на Николаевской железной дороге (Санкт-Петербург — Москва). И рисковала быть узнанной проводниками и постоянными пассажирами.