— Сомневаюсь. Трудно за такой короткий срок найти человека в Париже.
— Кому трудно, а кому и нет. Вы, мсье, оденьтесь и удостоверьтесь сами.
Барон не заставил себя ждать. Через пять минут он уже стоял перед агентом в щегольском прогулочном костюме с залихватской папироской в зубах.
— О-ля-ля! Вы одеваетесь с быстротой полицейского.
— Или вора, — добавил про себя Яшка.
Они поспешили к месту, которое указал агент. Оно находилось в двухстах шагах от квартиры барона.
— Как, в гостинице «Россия»?!
— Четвертый этаж, номер 39, там вы ее найдете.
Поднявшись на четвертый этаж, барон тихонько постучал в дверь.
— Войдите!
Барон едва не завопил от радости на своем родном языке, увидев в кровати нежную Софью Владиславовну.
— Как, это ты? — удивилась она.
Но в этом удивлении можно было явственно уловить дольку ласки.
— Ты удивляешься, дорогая, а я так истомился без тебя! — крикнул барон, бросаясь к Софье Владиславовне.
Сонька отвечала на его жгучие поцелуи. Обоим казалось, что их размолвка — кошмарный сон.
— Не будем больше ссориться, — твердил барон. — Я так измучился.
Снова поцелуи и объятия.
— Но дай же мне наконец одеться, — жеманно настаивала Софья Владиславовна, сталкивая его с кровати.
Барон закурил, и, наслаждаясь, смотрел, как одевается любимая женщина. Он помогал ей шнуровать корсет, застегивал кнопки корсажа, завязывал тесемки ботинок и чувствовал себя несказанно счастливым.
Она время от времени ласкала его, гладила по волосам, приговаривала:
— Я знала, что ты меня разыщешь.
На устах барона играла блаженная улыбка. Он целовал Соньке руки и чувствовал удивительный подъем душевной радости.
Весь этот день они провели как новобрачные. А вечером пошли в ресторан. И уже ночью, когда влюбленные, пошатываясь, возвращались из ресторана в гостиницу, Софье Владиславовне пришла мысль спросить барона, каким образом ему удалось ее найти.
— Да это очень просто. Я бы сам, конечно, тебя не нашел, но на это есть специалисты.
— Как, ты обратился в бюро детективов?!
Барон замялся.
— Говори, сейчас же сознавайся! Мне очень важно это знать.
Тут только он рассказал ей все, что было связано с наемным агентом.
Софья Владиславовна чуть не задохнулась от испуга.
— И давно это было?
— Три дня назад.
— Это свинство с твоей стороны посвящать третьего в интимную связь с женщиной. Это такая подлость, которая имени не имеет. Никогда от тебя такого не ожидала.
— Любимая, я измучился, ища тебя! Я не видел иного выхода.
— Все равно. Подлость остается подлостью при всех обстоятельствах. Тут нет оправдания.
— Я тебе дома все объясню.
— Нет, уж лучше завтра, — твердо ответила Софья Владиславовна.
— Ты разве не зайдешь ко мне?
— Нет, не зайду.
На углу улицы Ришелье они расстались, Софья Владиславовна холодно подала ему руку, которую барон поцеловал. Долго глядел барон вслед Софье Владиславовне. Его тянуло догнать ее, просить у нее прощения, но он не посмел.
А Сонька немедленно принялась за упаковку вещей. Она быстро убрала в новый большой чемодан элегантные платья, которые приобрела в Париже. Более всего хлопот ей причинили шляпы, которые никак не укладывались в картонку. Всю ночь она не спала. Нервы ее были взвинчены до последней степени. Мысль о том, что агенту сыскной полиции известно ее местопребывание, терзала ее. Хотя, по словам барона, этот агент знал только ее имя, этого было достаточно, чтобы при малейшей случайности или ошибке влипнуть.
— Черт знает что такое! Боже, какие есть дураки на свете! Неужели он не мог понять, что у меня есть причины не открывать своего адреса?
Любовь как рукой сняло.
Сонька винила себя в излишней податливости: «Дура сентиментальная, размякла, как Юлька…»
Собираясь покинуть свое жилье, она раздумывала, где бы затаиться? Из Парижа уезжать не имеет смысла. В большом городе легче спрятаться. Но где?
Ее выбор нал на Латинский квартал.
— Там такая масса иностранок. Выдам себя за студентку, элегантные наряды спрячу. Тем временем барон успокоится и забудет обо мне. А парижской полиции хватать меня не за что.
Так рассуждала Софья Владиславовна, с нетерпением ожидая возможности покинуть гостиницу «Россия».
Не было еще восьми часов утра, когда она рассчиталась в конторе гостиницы за прожитое время. Всем она заявляла, что едет в Россию. Фиакр был нанят на Северный вокзал.
Прибыв туда, она велела снести вещи в багажное отделение. Купила билет до Петербурга. Но, помаячив на перроне, садиться в вагон не стала, а другим выходом, через багажное отделение, вышла на привокзальную площадь и села налегке в омнибус, который довез ее до площади Терминус.