— Какая у вас миленькая девочка, — сказал один из поручиков, увидев Соньку, зорко следившую за действиями отца.
Масальский приласкал девочку и дал ей рубль на гостинцы. Никогда Сонька не держала в руках собственного рубля. Она так обрадовалась, что готова была поцеловать руку молодому офицеру.
Когда клиенты наконец ушли, Абрам Моисеевич закрыл вексель в несгораемый шкаф. Он был в очень хорошем расположении духа, и от внимания наблюдательной дочери не скрылась демоническая улыбка завзятого ростовщика.
С тех пор прошло несколько лет. Абрам Моисеевич продолжал богатеть. Он теперь одевался прилично, ходил в модном котелке, не носил уже своего засаленного лапсердака, а сшил приличный сюртучный костюм.
По городу носились слухи, что Абрам Моисеевич собирается жениться на дочери богача-еврея, занимавшегося торговлей лесными материалами.
К этому времени относится вторая встреча подросшей четырнадцатилетней Соньки с офицером Масальским в городском саду.
По телосложению Соньке можно было дать шестнадцать лет. У нее были сильно развиты формы, овал лица носил следы закопченной формации, выразительные, красивые темные глаза и длинные ресницы давали ей право считать себя не только смазливой, но даже хорошенькой девушкой. Длинные вьющиеся волосы, которые она очень искусно причесывала, вызывали зависть соперниц.
За последнее время отец стал более щедро выдавать деньги на хозяйство и на нужды детей. Сонька приоделась, обзавелась модными ботинками и даже купила себе красивую соломенную шляпу.
Вот в таком модном одеянии ее встретил в городском саду поручик Масальский.
Он сам подошел к ней, обошелся с молодой девушкой с особой предупредительностью, чем невольно подкупил неизбалованную лаской еврейку.
В душе Соньки уже давно роились мысли, как бы лучше устроиться, вырваться из затхлой атмосферы, почувствовать под собой почву, приобрести богатство, блистать и быть любимой.
Любовь очень рано запала в душу не по летам развитой девушки.
Дом, в котором торговал Блювштейн, принадлежал еврейке, содержавшей публичное заведение на окраине города. К этой бандерше приходили в гости разодетые, нарядные, искрашенные молодые женщины, продававшие свои ласки с публичного торга.
Сонька в душе завидовала каждой из них уже потому, что они были лучше одеты, чем она.
Не но летам наблюдательная, она уже понимала притязания мужчин и алчную эксплуатацию ласк с целью наживы.
Правда, она не давала себе ясного отчета о той низости, о том сугубом падении грязной среды, ибо она видела только результат в форме жизненного благополучия, нарядов и мнимого богатства.
В город Шклов приезжали многие артистические труппы, появлялась и малороссийская оперетка, побывали здесь и гастролеры с дутыми, громкими фамилиями. И вот в один прекрасный день появилась в Шклове Юлия Пастрана.
Эта феноменальная женщина демонстрировала себя в Петербурге и Москве. Ловкий антрепренер возил ее, рекламировал небывалое чудо в лице женщины с обликом мужчины.
Все чудо заключалось в том, что благодаря игре природы Юлия обладала великолепными бакенбардами, пышными усами и довольно окладистой бородой. Даже ее тело было все покрыто волосами.
Густые черные волосы она во время сеанса распускала, одевая при этом костюм индианки, гречанки древней Эллады или же какой-нибудь фантастический наряд жрицы.
Публика валом валила в помещение, где показывалась необычайная женщина, которая, кстати сказать, обладала очень правильными чертами лица и сравнительной молодостью.
Тогда Юлии было всего двадцать три года. Предприимчивый немец страшно эксплуатировал неопытность этой девушки. Он всеми силами домогался сожительства с нею, но Юлия имела врожденное отвращение к мужчинам. Она, наоборот, охотно проводила время среди женщин, чем создавала всевозможные легенды самого фантастического характера.
Увидав среди посетителей Соньку Блювштейн, Юлия Пастрана почувствовала к ней особое влечение. Она ее пригласила вечером к себе в гостиницу, угощала шоколадом, конфетами, мармеладом и дорогими фруктами.
На прощание она подарила девушке пару серег с довольно крупными аметистами.
Сонька Блювштейн была в восторге от Юлии Пастрана, и эту симпатию вполне разделяла сама Юлия.
Визиты Соньки участились, и в конце концов Юлия уговорила девушку из местечка уехать с нею в кругосветное путешествие. Сонька боялась сказать об этом отцу. Она была убеждена, что отец ее не отпустит.