- Босс! – взвыл гигант, бросаясь на выручку обреченному похитителю. Тот грузно опустился на колени и, булькая, рухнул лицом в грязь. Гигант ревел, но Перри, распаленная яростью, немного пьяная от целебной крови, вырванной из вен жертвы, бросилась наперерез и, подпрыгнув обрушила удар колена прямо на скрытую тряпками морду уродца, повалив того на землю. Пила взмыла вверх, сверкая в свете фонарей кровавыми зубьями и, уже готовилась опуститься на шею обескураженного здоровяка, как вдруг тряпки слетели и Перри застыла. За темной, грязной тканью скрывались добрые, перепуганные глаза идиота. Сухое, вытянутое лицо, большие губы, слегка приплюснутый нос и жидкие волосы. Сердце пронзили сотни раскаленных игл, рождая воспоминания.
Мальчик свернулся клубком в луже у приюта.
- Урод! Сраный урод! Бей его! – кричат мальчишки. – На лицах детворы пьяная злоба, восторг от акта садизма. Мальчик рыдает, прикрывая голову от летящих в него камней.
- П-п-п-п-ааа-пажалуста н-н-ненада.
- Бей урода!
Вдруг, девочка в белом врывается в толпу мальчишек и закрывает собой несчастного. Свист камней сменяется жгучей болью во лбу и животе, но девочка не выказывает страданий. На чистом платье церкви выступают алые пятна.
- Прочь! – кричит она, сдерживая злость и слезы. – Оставьте его в покое!
- А то что, монашка?! – усмехается самый дерзкий из мальчишек.
- А то я тебя поколочу!
Хулиганы заливаются хохотом, глядя на ее нелепую стойку, на дрожащие ручки, на мокреющие глаза. Ладони старшего сжимаются в кулаки, и девочка будто деревенеет от ужаса, но все еще пытается сохранить самообладание.
- А ну пошли прочь, менрзавцы! – орет какой-то джентльмен в фартуке. Хулиганы испуганно пускаются наутек, но не старший. Он смотрит ей в глаза с холодной ненавистью во взгляде.
- Ты мне за это заплатишь.
А затем он уходит, оставляя ее, перепуганную, окровавленную, но довольную собой. Девочка оборачивается на дрожащего в луже мальчика. Его вытянутое личико залито слезами, но в глазах мелькает счастье и благодарность.
- С-с-с-паасиб-б-бо.
- Тебя не сильно ранили? – спрашивает она, стараясь не зарыдать от боли.
- Н-н-нет.
- Как тебя зовут?
- Б-б-б-боби.
- Перри.
Пила топор дрогнула. Перри пораженно раскрыла рот, глядя в знакомые глаза.
- Боби?
Вдруг добрый взгляд сменился звериной яростью. Громила извернулся и обрушил на нее удар когтистых пальцев. Перри отлетела, хватаясь за горло. Холодная боль пронзила тело, фонтан раскаленной крови хлестанул по ладоням, мгновенно смочив руки, бой сердца в глубину мозга сводили с ума.
«Оедон, нет!»
Охотница рухнула на землю, судорожно сжимая рану. Несколько невыносимо долгих мгновений, и кровь остановилась. Края раны медленно затянулись, но охотница не смогла даже пошевелиться. Краем глаза она уловила огромную лужу растекшейся под собой крови.
«Все это из меня? Оедон…»
В голове зазвенело, взгляд потух и последнее, что увидела Перри, были массивные ладони Бобби Добсона и серый, окровавленный мешок.
Комментарий к Схватка в ночи
Ух, глава далась с большим трудом. Но, раз читатели у работы появились - то имеет смысл и продолжать эту историю. Как я уже говорил: для себя я придумываю, а пишу я для читателя.
Маленькое пояснение: Агата еще не деградировал. Он вполне нормальный человек, пока что. Хоть и не без следов инвалидности.
========== Деревня Яаар’гул ==========
Охотница обнаружила себя в центре серебристого ничего. Она стояла, точно парализованная, не в силах оторвать взгляда от белесой полосы горизонта. Столь неуловимой, что, казалось, сливается с землей, перемешивая верх и низ.
«Где я?»
Перри с трудом опустила взгляд и недоуменно уставилась на рябь, бегущую по прозрачной поверхности. Кожаные сапоги, измазанные кровью, упирались в то, что вполне можно было принять за воду.
Воду. Где-то внизу промелькнул черный силуэт кита, взмахивая массивным, раздвоенным плавником. С образом пришли и остальные чувства. Легкая прохлада на коже, дискомфорт от засохшей на лице и шее крови, соленый морской запах. Она осмотрела себя: все тот же изрезанный саифом плащ, почти черная от крови жилетка, сапоги.
«Я мертва?»
Охотница чуть прикусила язык и поморщилась от боли. Легкий привкус крови отрезвил. Вдруг до нее дошло:
— Это сон! Это еще один сон! Но… почему я стою на воде?
«Это не просто вода. Это океан»
Пораженный взгляд Перри устремился в чернеющие недра океанских пучин. Казалось, иссини-черный мрак движется. Движется к ней. Сквозь черноту океанского дна проявились странные протуберанцы, объятые синеватым сиянием. Они разветвлялись, извивались, все сильнее и сильнее походя на щупальца исполинских размеров осьминога. Охотница стиснула челюсти, ощущая нарастающий в душе ужас. За складками охотничьего наряда, за надстройкой из морали, обучения, жизненного опыта, завизжала голая, пещерная женщина, забиваясь глубже в холодную, но такую безопасную пещеру. Первобытная женщина крепче прижала к груди младенца, по бледному лицу стекали слезы отчаяния и страха. И Перри не могла успокоить ее, ибо все естество сковал безотчетный, первобытный ужас, выкручивающий мускулы, лишающий разума.
«Оно опасно. Бежать. Бежать. Бежать»
Нечто под ней приближалось, заинтересованное неожиданной гостьей. И этот интерес не сулил ничего хорошего. Сердце заколотилось, измятый воротник начал душить, колени задрожали.
«Бежать! Но куда? — на грани истерики подумала Перри — Оно повсюду!»
Вода под ногами завибрировала и послышался отдаленный, утробный гул. Пронзительно вскрикнув от ужаса, охотница зажмурилась и закричала:
— Старый Ярнам! Старый Ярнам! Старый Ярнам, черт подери!
Где-то в отдалении заплакал младенец. Пронзительный визг вползал в голову, будто некий садист-врач с каждым мигом все сильнее проворачивая в ее черепе сверло.
— Стой, — зазвенел мистический женский голос, но сила уже несла Перри прочь от океанских глубин. Серебристое сияние сменилось тьмой, запах соли — зловонием старых складов.
Она открыла глаза и облегченно вздохнула, обнаружив себя на одной из множества улиц Старого Ярнама. Здесь не было ни статуй Великих, ни величественных готических шпилей. Старые, покосившиеся дома смотрели на нее разбитыми глазницами окон, а едва уловимый осенний ветерок приятно трепал волосы, успокаивая натянутые до предела нервы.
— Это уже знакомо, — хмыкнул Перри, отходя от все еще тревожащего душу кошмара.
— Наслаждаетесь снами, юная леди?
Охотница резко обернулась и удивленно уставилась на неожиданного гостя. Мужчина в студенческой черно-красной накидке поверх строго костюма смотрел на нее с нескрываемым любопытством. Длинные черные волосы поблескивали в свете фонаря. Глаза незнакомца казались пугающие бездонными. Он слегка улыбнулся.
— Ты — часть моего сна? — спросила Перри.
— Едва ли. Профессор Вуйцик. Но здесь, юная леди, вы можете звать меня просто Миколаш.
— Я помню вас. Вы читали лекцию для охотников Мастерской.
— «Влияние снов на реальность», да, — Миколаш расплылся в дружелюбной ухмылке. — И я вас тоже помню! Милая девушка в сиреневом платье. Пятый ряд — справа.
— Я…
— Вы спали.
— Да, — слегка виновато ответила охотница.
— Ну, — профессор весело потер ладони. — Почему бы нам не перекусить?
— Я…
Миг, и они уже сидели на роскошных кожаных стульях «Ренессанса» — самого дорого ресторана в Ярнаме. Перри слегка поморщилась от резко сменившего полумрак сияния множества ламп и торшеров. Стол был накрыт в лучших традициях ярнамской аристократии. Морепродукты, на золотых блюдах. Охотница удивленно подняла бровь, глядя на профессора. Тот бесцеремонно принялся уплетать вареные мидии.
— Не голодны? — вдруг спросил он.