Ведьма спешно покинула комнату громко захлопнув дверь. Понемногу паника сменилась нервным перевозбуждением. Охотница стиснула зубы, сжала кулаки изо всех сил, напрягла каждый мускул, заставляя организм успокоиться. Затем, судорожно вздохнув, она покосилась на здоровяка в балахоне, что так же глуповато смотрел на нее.
— Бобби! Ты меня слышишь?
Здоровяк удивленно округлил взгляд.
— Т-т-ы… т-т-ы мне знакома, — промычал он.
— Это я! Перри Вайпер! Из Церкви Исцеления! Помнишь, я навещала тебя в приюте? Я приносила тебе игрушки и шоколад, а Джидвер их воровал. Помнишь, мы гуляли по кварталу больших мануфактур и меня чуть не зашибло рухнувшей балкой? Ты пронес меня через пол города в больницу, Бобби!
Великан пораженно раскрыл рот.
— П-п-перри? Э-э-это ты?
— Да! Да, Бобби, это я! Пожалуйста, освободи меня!
— П-перри, м-м-мне очень больно, — по щекам здоровяка покатились слезы. — Они украли меня из цеха… запихали в м-м-меня красного жука и я стал большим и уродливым.
— Кто сделал это с тобой?
— О-о-они, — простонал Бобби. — Плохие люди в с-серых одеждах и страшных масках.
— Хор?!
— Я н-н-не зна-аю.
— Бобби, мы накажем плохих людей. Освободи меня, и мы приведем сюда солдат. Мы всех их накажем!
— Правда? — в мутных глазах несчастного мелькнула искра надежды.
— Даю слово!
***
Перри остановилась у ворот, отделяющих Яаар’гул от остального Ярнама. Ее трясло, чувство всепоглощающей ненависти и ярости, пополам с бьющим под самое горло адреналином заставляли руки дрожать. Впереди — долгожданная свобода, но охотница не могла заставить себя выйти за ворота.
— Скорее н-н-нужно ух-ходить, — промычал Бобби. С его длинных, когтистых рук все еще капала кровь похитителей. Налипшие на балахон кусочки костей и мозга сползали в такт каждому движению, с тихими шлепками падая на черный камень. Перри подняла на него взгляд и в памяти тут же возникли картины побега.
***
Охотница аккуратно крадется по темным коридорам тюрьмы. Повсюду слышны стоны, крики отчаяния и сдавленный плачь. Едва различимые проклятия сливаются с пронзительными визгами и мольбами о помощи. Мольбами, единственные слушатели коих такие же обреченные, похитители и пропитанные кровью стены.
От вони испражнений, свернувшейся крови и едких химикатов свербит в носу, сводит желудок. Она движется тихо, то и дело поднимая взгляд на величественного и пугающего союзника. Массивные ладони Бобби Добса сжаты в кулаки, глуповатый взгляд обращен во тьму коридоров, будто высматривает обитающих там чудовищ.
Кругом мрак, вонь, стоны и камеры. Бесконечные ряды решеток, а за ними умирающие в кандалах. Перри закусила губу, обдумывая открывающиеся перед ней страшные картины.
«Сколько человек прошло через Яаар’гул? Сколько мужчин, женщин и детей исчезли в его стенах? Каждую ночь, пока охотники падают от изнеможения, очищая улицы от чудовищ, рискуют жизнями, умирают и становятся калеками, пока городская жандармерия воюет с бандами, целые конвои похищенных уходят в Яаар’гул, чтобы исчезнуть навсегда. И ни тел, ни следов и ни воспоминаний. Просто еще один человек исчез из своей кровати. И Церковь не знает об этом? Не знает о том, что прямо под носом творится настоящий ад? И я должна поверить в то, что Лоуренс позволил этим садистам превращать людей в двухметровых гомункулов, вырезать глаза? Что он не знал об этом? Да черта с два!»
Перри сжала кулаки, борясь с накатывающей яростью. Гнев мог затуманить рассудок — это непростительно для охотника.
— Т-туут выход, — промычал Бобби. — Н-налево.
Вдруг в одной из клеток, что Перри казалась пустой кто-то протяжно застонал.
«Не смотри, — подумала охотница. — Не смотри»
Но она посмотрела. Бросила всего один взгляд в полутьму и остановилась. Бобби опустил на нее удивленный и немного испуганный взгляд. Плечи охотницы дрожали, костяшки пальцев побелели, а в глазах засверкал неподдельный ужас. То, что она увидела, определенно когда-то было человеком. Но ни пол, ни возраст определить было невозможно, настолько сильно раздулось тело. Достаточно было одного взгляда, скользнувшего по вздувшемуся, но все еще живому пленнику, чтобы потерять самообладание.
— Оедон, — прошептала Перри, содрогаясь всем телом. — О Оедон… теперь ясно, откуда зловоние.
— Т-таких много, — буркнул Бобби. — Злая бабушка заставляет м-меня уносить в яму, если они сгниют полностью.
— Почему? Почему бы их просто не убить?
— Так надо. Это красный жук, Перри. Он м-меняется.
— Ты… ты был таким? Они это и с тобой сделали? — Перри болезненно покосилась на серую, испещрённую вздувшимися венами кожу Бобби.
— Д-да.
— Больные ублюдки, — содрогнулась охотница, борясь с подступающей рвотой.
Чьи-то шаги вывели охотницу из порождённого ужасом транса. Стук крепкой охотничьей обуви по каменному полу эхом отражался от стен. Из-за угла праздной походной вышли двое. Обычные черные комбинезоны, пистолеты и дубинки на поясах, угрюмые посеревшие лица.
«Охрана, — подумала Перри, закипая от ярости. — Не охотники»
— Эй! Ну наконец то! — крикнул широкоплечий бородач в кепке-бандитке. В пожелтевших зубах дымила самокрутка, отсвечивая в темноте алым огоньком. — Боб, нужны твои ручищи. Там еще одну партию при… везли.
Охранники застыли, недоуменно глядя на Перри. Охотница смотрела на них с испепеляющей ненавистью в глазах. Бандитские морды, несли на себе печать запойного алкоголизма, насилия и распутства. Пустые глаза, точно принадлежавшие мертвецам, бурили ее насквозь, сверкая насмешливым, похотливым огнем.
— Эй, Рич! Ты посмотри кого Боб привел к нам!
— Ты кто такая, милочка? — хохотнул лысый, касаясь рукояти дубинки. — Заблудилась?
Внешность обманчива. Эти двое, похоже, никогда не сталкивались с женщинами-охотницами и даже не догадывались об их существовании. Потому, видя сравнительно невысокую, в какой-то степени миловидную девушку в изрезанном, окровавленном плаще они не поступили правильно. Не бросились бежать за подмогой, а пошли к ней, злорадно улыбаясь.
— Не бойся, куколка. Мы тебя не обидим, — сально засмеялся здоровяк, выплевывая самокрутку.
Перри мгновенно сблизилась с ними охотничьим рывком. Здоровяк не успел даже вскрикнуть, принимая горлом пушечный удар. Перри не без наслаждения зарядила кулаком в кадык охранника. Послышался противный хруст, и тот рухнул, задыхаясь и хрипя.
— Ах ты сука! — заорал лысый и выхватил мушкет. Но выстрела не последовало. Бобби вытянул руку и мир наполнил резкий запах озона. Охотница вскрикнула от резкой боли во лбу, будто кто-то вогнал в череп раскаленную спицу и едва не рухнула на пол. Лишь через миг замешательства стало ясно, что произошло. Похожий на пчелиные соты туман вырвался из когтистой ладони Бобби, и некая сила рванула охранника в лапы своего убийцы. Рука сомкнулась на лице визжащего от боли и ужаса человека.
Перри пораженно смотрела, как Бобби поднимает охранника в воздух, испепеляя трепыхающегося взглядом, полным звериной ненависти и, через мгновение, голова охранника лопнула как перезрелая тыква. Кровь вперемешку с мозгами окатила Бобби, но тот даже не обратил на это внимания, с силой швыряя труп в сторону, точно ребенок разорванную куклу.
— Ничего себе, — прошептала Перри. — Бобби… как ты это сделал? Что ты сделал? Это…
— У-у-ходить! — взревел Боб, клацая зубами. — Сейчас же!
— Согласна, сматываемся.
***
И вот теперь, стоя у выхода, она не могла заставить себя уйти. Она знала, что похитители скоро поднимут тревогу, если уже не подняли, как знала и то, что главы этой проклятой тюрьмы уже готовят пути к бегству.
— Чего ты ж-ждешь?
— Я должна вернуться, Бобби, — холодно ответила Перри.
— Почему?!
— Я должна арестовать Саманту. Или Дамиана. Если я просто уйду сейчас, эти ублюдки залягут на дно. Церковь их прикроет, преступления останутся без наказания.