— Нет! — на глазах великана навернулись слезы. — Нет! Т-ты не сможешь. Уходи! П-прошу у-уходи!
— Нет, Бобби, — решительно ответила Перри. — Сейчас у меня есть преимущество. Если буду действовать быстро — все у меня получится.
— Нет! Она сильная, она страшная! Она сильнее тебя! — взмолился, рыдая, великан. — П-прошу уходи!
— Я приняла решение, Бобби. Оставайся здесь и охраняй ворота. Я быстро.
Великан судорожно вздохнул и опустил руки.
— Иди, П-перри, — чуть не плача сказал тот. — Я буду на у-улице и не д-дам им перекрыть в-выход. П-прошу, п-поторопись.
***
Дамиан устало навис над столом. От усталости слипались глаза, сливались начертанные на листах символы и руны. И даже самая чистая кровь не помогала взбодриться. Он судорожно вздохнул, приглаживая слегка немеющей рукой длинные черные волосы. Взгляд покрасневших от долгих бессонных ночей глаз скользнул по кабинету. По разбросанным в беспорядке бумагам, пыльным шкафам, ящикам с образцами. Взгляд задержался на двух колбах, где в мутноватом растворе плавали покрасневшие, воспаленные глаза, извлеченные Гилбертом из птумериан-вырожденцев. Особый заказ, сделанный два года назад и послужил началом исследованиям Дамиана. И он смотрел на него будто издеваясь.
— Мы не продвинулись ни на шаг, — болезненно пробубнил руководитель исследований. — А теперь еще и двое охотников погибли, чертова Лига. Амигдалла, ты надомной издеваешься, да?
Дамиан судорожно вздохнул. Возраст брал свое, не смотря на чудодейственные свойства целебной крови, морщины на лице с каждым годом становились все глубже, а разум все сильнее и сильнее тускнел. Сердце йокнуло от мысли, что, возможно, все старания «института глаз» пойдут прахом. И это после стольких жертв! Он, выдающийся оккультист, ученый, мистик, вынужден был пресмыкаться перед профессором Миколашем, врать, что все глаза добываются из трупов, заигрывать с Хором, нанимать за баснословные деньги хемвикскую ведьму, только ради того, чтобы получить в итоге сомнительной пользы «чудеса». А эта Саманта? Ему казалось ведьма над ним насмехается и, вместо помощи в исследованиях только и делает, что рвет глаза.
Если не будет результатов, Церковь и Хор, до недавнего времени закрывавшие глаза на похищения могут их открыть и тогда виселицы не избежать. Всех их ждет петля, а Миколаш, этот хитрый ублюдок, будет округлять глаза и невинным видом щенка твердить, что ничего не знал. Что, в общем то правда, если бы ни одна деталь: он не просто «не знал». Он не хотел знать.
— Возможно, стоит открыть профессору правду? — буркнул, пресыпая Дамиан. — Переложить немного ответственности на мерзавца? Или запросить финансирование у Аннализы?
— У меня идея получше.
Дамиан побелел, услышав трясущийся от злобы женский голос. Медленно обернувшись, руководитель исследований уткнулся в черное дуло мушкета.
***
Перри с трудом сдерживала порыв нажать на курок. Глядя на побелевшую морду главного садиста, охотница ощущала почти физическую боль в запястье и костяшках пальцев. Дамиан с секунду пораженно переводил взгляд с охотницы на мушкет, а затем коварно ухмыльнулся.
— Опусти оружие, охотница.
— Ты арестован именем королевы! — сквозь зубы прошипела Перри. — Вставай!
— А если я откажусь? Можно подумать, ты будешь стрелять в высокопоставленного…
Охотница не дала ему договорить. Рукоять мушкета обрушилась на Дамиана с тихим хрустом ломая тому нос. Садист вскрикнул и отшатнулся, хватаясь за лицо.
— Ты совсем спятила сука?!
— Встал! Встал и пошел, иначе еще что-нибудь сломаю!
Дамиан послушно поднялся, глядя на охотницу холодным, ненавидящим взглядом. Кровь стекала по губам на белоснежную рубашку и пиджак Бюргенверта.
— Ты отсюда не выйдешь, — прогундосил Дамиан и тут же согнулся пополам, получив пушечный удар в живот.
— Тебе же лучше, если уйду, — холодно прошептала охотница, хватая ученого за волосы. Дуло мушкета остановилось на уровне паха, заставив Дамиана нервно сглотнуть кровавую слюну. — Потому как если нет — избавляю тебя от ненужных частей тела, ублюдок. Пошел!
Перри старалась идти быстро, но пленник то и дело оступался, медлил, демонстративно охал и явно тянул время, игнорируя побои и угрозы. Охотница знала: этот мерзавец прекрасно понимает, что она не приведет угрозы в исполнение, ведь отстрели она ему что-то — вообще не дотащит. Но страх все равно звенел в натянутых нервах учёного, и охотница чувствовала его в едва уловимом, частом биении его сердца.
Перри благодарила Оедон за то, что встреченные на дороге настенные часы показали четыре часа утра. То время, когда даже самые стойкие теряют бдительность и пресыпают, а то и вовсе во всю храпят на постах. Минуя большой зал со статуей странного четырех-рукого Великого с миндалевидной головой и густыми отростками-щупальцами, охотница и пленник двинулись к чернеющему проходу в тюремные коридоры, за которыми — путь к свободе.
Вдруг в темноте что-то мелькнуло. Перри резко вскинула мушкет, целясь в черноту, но ничего не увидела. Дамиан болезненно усмехнулся.
— Ты отсюда не уйдешь, охотница. Лучше бы тебе… ах!
— Захлопни пасть и пошевеливайся!
Сдерживая нарастающую тревогу, Перри потащила Дамиана в проход. Запах испражнений, крови и гнили вновь ударил в голову, на миг дезориентируя. Ученый скривился и презрительно сплюнул на пол.
— Пошел! По… — что-то снова мелькнуло в тенях. Странная согбенная фигура в черном балахоне.
— Хэго ох’нгун хтан’гнух рохэ’тара, — прокряхтел кто-то. — Хе-хе-хе.
В гробовой тишине, нарушаемой лишь тяжелым дыханием Дамиана, щелкнул механизм мушкета. Прицельная мушка устремилась во мрак. Охотница судорожно сглотнула, понимая, что все фонари, что вели ее и Боба вдоль рядов клеток — погасли.
Тени зашевелились, палец тяжело вжался в спусковой крючок, но охотница сдержала порыв выстрелить. Адреналин бил в виски, но урок «не стрелять в то, чего не видишь» она хорошо усвоила.
— Глаза, — вдруг сказал Дамиан. — Иногда они играют с нами шутки.
— А ну захлопни па…
Что-то схватило охотницу за волосы и с чудовищной силой дернуло назад. Перри вскрикнула от боли и неожиданности, машинально нажав на спусковой крючок. Громыхнул выстрел, гниль и кровь смешалась с вонью жженого пороха, тьма с дымом. Пуля пробила потолок и кусочки плитки посыпались на пол.
Перри выронила оружие и резко развернулась, пытаясь освободить волосы от хватки. Казалось, еще мгновение и скальп просто выдерут, настолько сильно ее держали. Охотница саданула кулаком наотмашь и ударила во что-то живое, но меж тем невероятно жесткое и жилистое. Нечто рвануло ее на себя, и Перри оказалась лицом к лицу с ведьмой Хемвика. Глаза Саманты горели безумным мертвым огнем, желтые зубы скалились в маниакальной улыбке. В лицо ударило зловонье гниющих зубов и запах дешевого парфюма.
— Пусти меня, сука! — закричала охотница, обрушивая на ведьму удар за ударом, пытаясь сбить вцепившиеся в волосы пальцы. Но Саманта на удары даже не реагировала. Перри била ее, как маленькие ребенок бьет схватившего за шкирку здорового мужика, вот только вместо розг в левой руке сверкал глазодер.
— Кажется я не разрешала тебя уходить, грязная девка! — взвыла ведьма.
— Пусти! Пусти!
— Хэго ох’нгун хтан’гнух рохэ’тара Кос, — шептала ведьма и шепот ее слился с визгом Перри. Глазодер сверкнул в тусклом сиянии оставшихся фонарей. Охотница завопила, яростно затрясла головой, пытаясь уклониться от металлического блеска. Но тщетно. Перри судорожно впилась ладонями в руку ведьмы, но не могла ее даже замедлить. Адская, всепоглощающая боль ударила в голову, глаз будто пронзили раскаленным прутом и, через миг ведьма дернула, вырвав глаз из глазницы.