— Что мне теперь делать? — судорожно спросила Перри. — Что? Я ничего не вижу! Я беспомощна!
— Успокойтесь, леди Вайпер. Как только выберемся отсюда — вас научат… обходиться без зрения, — как можно любезнее сказал Абрахам. — Есть определенные техники, созданные специально для церковных охотников. Но вы обязаны будете принести клятвы Церкви Исцеления. Полагаю, леди Вайпер, вам не впервой… я сказал что-то обидное? Простите, не хотел вас обидеть.
— Пошел ты к дьяволам, — судорожно всхлипнула охотница, закрывая пустые глазницы ладонями. — Ты и твоя долбаная церковь. Если бы не ты я бы вообще здесь не оказалась. Охотилась бы на чудовищ с Джоном, и не о чем не думала. А теперь я Оедоном проклятая калека! Вы мне детство изуродовали, а теперь… теперь… Ненавижу вас всех! Я лучше пойду в бордель, чем в ваши поганые кельи. Буду брать по шесть ярмов за час — на жизнь хватит.
— Вы явно продешевили, леди Вайпер. Был бы я неженат — заплатил бы много больше.
— Очень смешно, — болезненно и беззлобно прошептала охотница. — Даже боюсь спрашивать «сколько».
— Весь мир и немного больше, — хмыкнул тот. — Не считайте меня сволочью. Я бы с радостью научил вас смотреть иначе прямо сейчас, но я не знаю методик. Нужны годы тренировки и особая кровь.
— Катись Оедону в задницу, — болезненно рявкнула Перри.
— Как скажете, леди Вайпер. Но позже. А вам нужно немного отдохнуть. И поесть.
Во тьме не ощущается время. Но Перри могла поклясться, что ближайшие несколько часов прошли в попытках взять себя в руки, под шуршание сапог, крысиный писк и шуршание пропитанного насквозь грязью и нечистотами церковного плаща. Безучастно лежать в зловонной тьме казалось выше ее сил, но охотница ничем не могла помочь священнику. Она даже не знала, как выглядит место, где она находится. В животе отчаянно урчало, язык прилипал к гортани тем сильнее, чем дальше отступала боль и брал власть разум.
«Где Джон? Неужели он тоже попал в ловушку? Что если он мертв? Тогда я стану всего лишь еще одной пропавшей в миллионном городе. Вальтер отправит парочку охотников на мои поиски, Герман выразит сочувствие, Гилберт будет рыскать по городу как неутомимый пес-ищейка, а толку-то? Мы нашли этот проклятый район чудом! Нам просто повезло! И никто тебя не вспомнит, Перри. Только раз в год, на пьянке, Саймон поднимет тост за павших, где будет и мое имя. Мое… имя»
От жалости к себе хотелось взвыть, но стук сапогов прервал ее раздумья. Абрахам остановился в нескольких шагах от нее и на склизкий камень упало что-то тяжелое и мягкое.
— Леди Вайпер, не буду тешить вас иллюзиями, — вдруг обратился к ней Гаскойн. — Еды здесь нет, только крысы. Сырые крысы. Вы можете есть их. Я выпотрошил парочку и…
— Я не буду это жрать, — рявкнула Перри, представляя ошметки уродливых, гниющий ярнамских крыс.
— Как хотите. Но, если не думать и не жевать — стоит проглотить пару кусочков. — Эти твари кормятся… в общем в них так же есть немного целительной крови. Не церковные переливания, но этого хватит, чтобы уберечь раны от нагноения, — болезненно хохотнул Абрахам. — Я бы предложил вам свою кровь, но у меня нет ни ножа ни иъектора.
Перри стиснула зубы и протянула дрожащую руку.
— Давай сюда.
— Другое дело. Главное, ни о чем не думать и особо не катать по языку, — сочувственно хмыкнул Гаскойн, и что-то теплое и склизкое опустилось на ладонь.
Вдруг, по позвоночнику будто пробежал холодок. Перри почувствовала, не видя, что что сидит в небольшом тоннеле с ржавыми решетками на трубах. Непонятно откуда пришла уверенность, что Гаскойн одет в длинный церковный плащ, перепачканный грязью, длинные светлые, почти белые волосы ниспадали на плечи, на лице его плотная повязка, но без крови. Капли пускали круги по сточным водам, в дюжине метров от нее цокотал испуганный крысеныш, чья черная шерстка поблескивала в тусклом свете. Чернота стала осмысленной, охотница прекрасно осознавала где находится. Наваждение исчезло так же внезапно, как и появилось.
— В чем дело? — удивленно спросил Абрахам.
— Я… я не знаю, — недоуменно прошептала Перри и сфокусировалась на теплеющем на ладони куске крысиной печени. — Ты… ты дал мне кусок печени, да?
— Да, — медленно спросил священник. — Откуда вы…
«Откуда я знаю, что это печень?!»
— Без понятия. Я… чувствую, что это печень. Оедон, ну и воняет!
Ярнамские крысы. Крысы мегаполиса. Жирные паразиты, кровожадное зверье, разносчики заразы. Охотница слышала истории о страшных эпидемиях, выкашивающих население целых городов, когда популяция этих пушистых тварей превышала все пределы. Для обычного человека трапеза сырым куском подземных дьяволов закончилось бы в могиле, после долгой или не очень лихорадки. Усиленный кровью организм охотника — куда более крепкий, нежели даже организм ярнамита, выдерживал удар болезней, а вот разум? Перри глубоко и судорожно вздохнула, поморщилась от тупой боли в глазницах и резко забросила сырой кусок в рот. К счастью, тот не пошел назад, хоть охотницу и согнуло пополам от инстинктивного отвращения.
— Неприятно, да? — грустно хмыкнул Абрахам. — Я бы прикончил свинью, но едва ли она будет вкуснее. И это привлечет слишком много внимания. Еще?
— Оедон, мерзость! Фу!
— Да, успокойте желудок. Вам придётся это съесть, если хотите выжить.
— Почему вы не ушли? Неужели отсюда нет никакого выхода?
— Выход есть, — серьезно ответил Абрахам. — Но мы им не воспользуемся.
Перри замерла.
— Почему?
— Потому что я все еще хочу изловить того, кто стоит за Яаар’гулом, — мрачно ответил Гаскойн. — Менсис Дамиан — всего лишь мелкая сошка. Но и профессор Миколаш здесь не главный. Я убежден: за всем стоит Хор. Я брожу по Яаар’гулу уже не первую ночь и внимательно слушаю, о чем говорят эти выродки. Иногда агент Хора — их куратор, приезжает инспектировать район. Но пока мне не удалось подобраться к нему достаточно близко. Если мы уйдем, если я отведу вас в госпиталь — преступник заляжет на дно. Я не могу этого допустить.
— Я… я понимаю, — кивнула охотница, не соглашаясь, а лишь из личных соображений. Ужас слепоты лишал мужества, стискивал сердце тисками отчаяния. Но больше всего она боялась Церкви. Гаскойн мог помочь ей, а значит она никуда не пойдет. А значит она будет жрать этих крыс и пить их кровь, если придется.
Абрахам кивнул и с усталым вздохом опустился на землю, упираясь массивным плечом в плечико Перри и сказал неожиданно холодным, почти стальным тоном:
— Агент Хора будет в Яаар’гуле этой ночью. Я схвачу ублюдка, притащу сюда, а затем мы уйдем отсюда вместе.
— А потом?
— А потом Людвиг «Священный клинок» сожжет этот проклятый гадюшник дотла.
Но Перри уловила сомнение в его голосе.
***
Кейнхерст гудел как пчелиный улей, задетый зазевавшимся лесником. Под каменными сводами, готическими шпилями, в окружении десятков изысканных скульптур жили и работали сотни человек, каждый обремененный дюжинами неотложных дел. Аристократы, предпочитающие жить в просторных хоромах королевского дворца орали на слуг, слуги орали на слуг пониже рангом, и на лице каждого читалось возбуждение. До дня рождения королевы оставалась неделя, и торжество обещало потрясти размахом не только видавших виды местных эстетов, но и гостей из-за границы.
Лорд Бенедикт Дрейден укрылся от хаоса в дальней комнате западного крыла и теперь с наслаждением слушал тишину, глубоко вдыхая пыль внушительной библиотеки. Запах книг, раскупоренной бутылки дорогого бренди и женских духов успокаивал натянутые как канаты нервы.
Глубокий вдох до боли в легких, и медленный выдох, несущий привкус меди на языке, и он оборачивается, бросая надменный, но не оскорбительный взгляд на женщину в старом одеянии Ярнамского доктора. Украшавшие докторский черный костюм перья ворона слегка колыхались в такт ее дыханию. Лицо женщины несло отпечаток прожитых лет, хоть и не казалось ни обвисшим, ни старушечьим. На вид ей было не больше сорока, но истинный возраст чужачки знал только Лоуренс.