— Здесь не так давно работали студенты. Профессор Миколаш — наш куратор из Бюргенверта, отозвал учебную группу на новые проекты, но с марта мы откроем классы заново.
— Не пойму, так чем конкретно занимается ваша Школа?
— Глазами, милорд.
Джон удивленно поднял бровь.
— Влияние глаз и их особые свойства. Материал обширный, исследования в ближайшей перспективе раскроют тайны иного видения, позволят нам заглянуть за пределы материального. Не говоря уже о психокинетических технологиях, оккультных практиках и феномене осознанных сновидений. Ключ ко всему как считает мистер Дамиан, в глазах.
— Похоже на «Культ воспаленного глаза» из Хемвика, — хмыкнул Хеллвей. Саманта вздрогнула, но продолжила экскурсию.
— Похоже на него, да. Вы очень осведомлены.
Хеллвей уловил в ее тоне едва читаемую угрозу.
— Я образован, — надменно ответил охотник.
— О да. Что-ж, позвольте показать вам, что я имею в виду, — Саманта тепло улыбнулась, приглашая «представителя» Кейнхерста проследовать по винтовой лестнице вниз, на склад. С каждым шагом вонь нарастала. Хлорка щипала ноздри, заставляла глаза слезиться, оседала на языке, но даже такая концентрация не могла скрыть зловоние разложения. С каждой следующей ступенью сердце охотника билось сильнее, он нервно следил за рваными движениями Саманты, ожидая подвоха. Рука коснулась рукояти пистолета, и Джон подавил желание щелкнуть колесным механизмом.
Лестница закончилась, и управляющая Школой вывела охотника в просторное, слабо освещенное помещение. Джон замер, с удивлением и отвращением глядя на стеллажи и полки, заставленные колбами. Даже в полутьме несложно было разглядеть их содержимое.
«Оедон, мерзость»
— Здесь все наши запасы, — почти торжественно заявила Саманта. — Их хватит на неделю, может и меньше.
— Я могу осмотреть их? Из праздного любопытства?
— Конечно-конечно. Лампа на крючке, слева от вас, — участливо закивала старушка. — Конечно можете.
***
Как только самозванец отвернулся, рука ведьмы легла на рукоять глазодера. Аарон, если это и впрямь его имя, был хорош. Очень хорош, настоящий актер — он сумел бы обмануть Дамиана, но не ее. Если раньше она сомневалась, то теперь стало ясно, что этот гость — никакой не эмиссар.
Саманта бесшумно двинулась за ним, плавно снимая с пояса глазодер. Сердце забилось быстрее, гоняя по венам оскверненную кровь. Изо рта Саманты вырвалось облако пара, белки глаз покраснели, кожа на лице натянулась.
— Откуда эти глаза? — мрачно спросил самозванец.
— С трупов, лорд Аарон, — еле сдерживая кровавую ярость ответила ведьма.
Еще несколько шагов и Саманта получит свой рывок, схватит ублюдка и тогда он узнает, откуда эти глаза на самом деле. В животе что-то затвердело, по позвоночнику пробежал ледяной разряд, отдаваясь щемящей болью в фалангах пальцев. Ведьма Хемвика захотела рвануться, но сдержала порыв, плавно сокращая расстояние до цели. Она облизала пересохшие губы и воображение уже нарисовало бьющегося в конвульсиях лжеца и теплые, склизкие, могущественные глаза на ее ладони.
— С трупов, — хмыкнул охотник-самозванец, остановившись у одного стеллажа.
— С трупов, лорд Аарон.
«Сейчас!»
Ведьма оскалилась, глазодер сверкнул в сиянии фонаря. Будто древняя адская кошка, Саманта бесшумно рванулась на охотника, но вдруг тот без всяких предупреждений обернулся. Щелкнул затвор и глаза ведьмы округлились, уставившись в два черны дула. Время застыло, мир затих, и несколько бесконечно долгих мгновений ведьма осознавала увиденное, а затем прогремел выстрел.
***
Джура не обманул. Грохотнуло так, что зазвенело в ушах. От отдачи пульсировало запястье, облако дыма резало легкие, щипало глаза, но Джон не опускал пистолета, пока обезглавленное тело Саманты у его ног не прекратило биться в предсмертных конвульсиях. Голова ведьмы лопнула как перезрелый помидор, и кровь, вперемешку с кусочками черепа и мозгов, забрызгала колбы. Охотник стиснул зубы и опустил ненавидящий взгляд на залитый кровью глазодер.
— Будь ты проклята, — прошептал он и обернулся, глядя на одну из множества колб. Как и в остальных, в ней плавала пара карих глаз. Но на одном из них алел кровоподтек, очень похожий на клевер.
«Прости Перри»
Джон Хеллвей судорожно вздохнул, рукоять чикаге легла в ладонь и сверкающий сидерит вырвался из ножен, гудя от переполняющей его энергии крови. На сердце вдруг стало пусто и холодно. Охотник опустил взгляд на отражение, на черную узорчатую маску, на накидку с перьями ворона. Хеллвей обхватил рукоять двумя руками и по клинку побежали алые отблески.
— Я всех вас убью, — прошептал он, чувствуя боль и ярость. — Всех!
И через мгновение на Яаар’гул обрушился ад.
***
Тридцать минут назад.
Он оставил ее в канализации. Оставил чертовски злой, яростно протестующей, пытающейся пойти за ним, но не сумевшей догнать. Отец Абрахам Гаскойн проигнорировал протесты охотницы и вышел на охоту за агентом Хора. Без нее.
— Сукин сын! — прорычала Перри и, болезненно простонав, опустилась на землю. Эхо быстрых шагов Абрахама затихло и мир вновь захватила тишина, изредка нарушаемая тихими всплесками и писком крыс. От бессилия хотелось выть, рвать на себе слипшиеся от крови и грязи волосы. Резким движением Перри сорвала повязку и закричала от острой боли в ранах. Хотелось заплакать, но слез не было. Лишь разбивающая тело дрожь.
— Сукин сын, — сдавленно прошептала она.
«А зачем ты ему сдалась? Ты же слепая, дура! Только обуза»
Охотница сжала кулаки, пытаясь успокоить разрываемое болью сердце. Струйка крови стекла по щеке и капнула на осклизлый камень канализации. Судорожно вздохнув, Перри заставила себя подняться. Тьма вокруг будто бы зашевелилась, чувство окружености пропало, и охотница почувствовала, что находится в продолговатом тоннеле, резко сворачивающем вправо метров через десять. Охотница подняла руку, убежденная в том, что над ней старая железная решетка. Она не видела ничего, но была в этому уверенна, как если бы верный друг направлял ее, держа за руку.
Пальцы коснулись металла, густая ржавчина оставила на пальцах следы.
— Что за…
Перри двинулась вперед, туда, где «должен быть поворот направо». Ведомая одним лишь инстинктом, повинуясь противному сосущему чувству во лбу и позвоночнике она повернулась и, неожиданно, чутье не подвело.
«Оедон, что происходит?»
Трясясь от возбуждения, Перри сосредоточилась на чувстве. Справа от нее должна быть маленькая трещина в стене, полускрытая за мхом. Охотница протянула руку и пальцы забрались в склизкую бороду растения, нащупав каменные края пролома.
— Ничего не понимаю, — прошептала Перри. — Как… откуда я…
— Лхен’глк ваха’тку дра’хоан Кос, — прозвучал мелодичный, бесполый голос.
— Кто здесь?!
Чьи-то лапы зашмякали по дерьму. В дальнем конце коридора что-то большое и жуткое заинтересовалось охотницей. Перри почувствовала глазки бусинки, здоровенный горб, массивные зубы и огромный свиной пятак. Нечто захрюкало и рванулось на нее, скалясь и визжа.
«Оедон!»
Ужас пронзил тело охотницы раскаленными иглами. Она судорожно вздохнула, концентрируясь на противоречивых ощущениях. В кромешной тьме родилось чувство дистанции, понимание цели и окружения. Здоровенная, отожравшаяся плотью пленных ярнамитов свинья ринулась, было, на охотницу, клацая дробящими зубами, но Перри легко отскочила от укуса, а затем пушечный удар кулака обрушился на широкую морду чудовища. Охотница точно знала куда бить, хоть и не понимала откуда.
Свинья завизжала и бросилась наутек, спотыкаясь и валясь то на один бок, то на другой. Воздух вокруг дрожал, запах озона обжигал ноздри. Перри сосредоточилась на ощущениях и двинулась по коллектору, позволяя чутью вести ее. Все казалось немыслимым чудом, настоящей магией, внушающей страх и благоговение одновременно. Мир вокруг охотницы ощущался как часть воображения, но был реален. Чутье раскрывало такие детали, что даже самый острый глаз не мог бы раскрыть. Но к одному она была не готова.