Вчера, примерно в полночь жестокую и безжалостную «банду Ворона», облюбовавшую заброшенные дома к западу от старых Мануфактур настигло жестокое и неумолимое правосудие! Силы доблестной городской жандармерии схлестнулись с безжалостными разбойниками в отчаянной перестрелке. В ходе штурма все члены банды оказывали ожесточенное сопротивление властям и были убиты на месте шквальным огнем! Глава городской жандармерии Вальтер Дюмхерн назвал проведенную операцию — успехом, сравнимым разве что с уничтожением «банды Ван Дер Беса» в 1674 году…
Дверь кабинета открылась, и Вальтер, все с такой же удовлетворенной улыбкой встретил гостя. Роскошный бело-золотой мундир сверкал на солнце, длинные черные волосы ниспадали на плечи.
— Вальтер, ты даже не представляешь, что ты натворил, — устало произнес Людвиг, опускаясь в кресло.
— Уничтожил банду? — невинно развел руками жандарм.
— Занятная статейка, — Людвиг угрюмо кивнул на газету.
— Отличная! Как и мой кофе, — Вальтер улыбнулся, сделал глоток и с наслаждением выдохнул.
— Это была бойня, Вальтер. Тридцать два человека погибло, целый квартал в труху. Пожары еле потушили и это я еще не говорю о гибели члена Хора, черт подери! О чем ты только думал?!
— Я?! — фальшиво удивился жандарм. — Это все Хеллвей учинил. Я бы наказал его за самоуправство, если бы не прошение оттуда, — Вальтер указал пальцем наверх, намекая на королеву. — Ох уж эти аристократы. Что с них возьмешь?
— Аристократы? — передразнил его Людвиг. — О, конечно. Особенно «аристократично» смотрелся Хенрик или тот странный мужик в незнакомой униформе с ведром на голове. Вроде, он появился из неоткуда и помог «жандармам» убить особо большого гомункула, — Людвиг зло оскалился. — И дрался он пилой-вертушкой, Вальтер. Кто бы это мог быть?
— Не имею понятия, — пожал плечами жандарм. — Не верь всему, что слышишь, дружище.
— А я не верю, — Людвиг откинулся в кресле. — Вот только не могу никак решить, что мне сказать Герману. Среди «бандитов Ворона» был один из его охотников.
— Герман не дурак. Он все прекрасно понимает, — отмахнулся Вальтер. — Намекни, этого будет более чем достаточно.
Людвиг тяжело вздохнул и провел ладонью по волосам.
— Хор в ярости. И жаждет крови.
— Ну ты ведь сможешь их умаслить, старый друг?
— А куда я денусь? — хмыкнул Людвиг. — Куда я денусь.
***
В больничной палате пахло спиртом и тыквенной кашей. Яркий свет пробивался из окна, делая кожу лежащей на кровати женщины почти белоснежной. Гилберт вошел, и расплылся в улыбке, глядя на потрепанную, но живую Перри Вайпер.
— Гил! Какими судьбами?
— Как ты догадалась? — спросил он, садясь на стул рядом с кроватью. Плотная повязка закрывала следы хирургической операции, но лицо охотницы все еще казалось ему очень красивым. Старик коснулся ее руки и Перри тепло улыбнулась.
— Что говорит Йозефка? — спросил Гилберт.
— Что глаза будут «прирастать» недели полторы — не меньше. Раствор, где они плавали был на основе целительной крови, и они не «испортились». Четырнадцать дней, старичок, и буду смотреть на восходы и закаты… и на твою морщинистую физиономию.
— Эй, бьёшь в самое сердце, «куница».
— Ага — ага. Только, Йози говорит, что зрение будет слабым. Придется носить очки, а белки глаз года полтора будут красные, как у опиумного наркомана. В общем, не без проблем, но охотиться смогу. Жаль, что глаза Гаскойна уже «переработали». Он хороший мужик. Хоть и священник.
— Да, жаль.
— А где Джон? Я все жду, когда он придет. Это ведь он все организовал. Ну… мое спасение?
— Хелл… Дрейден сейчас не вылезает из Кейнхерста. Пока шумиха не уляжется, он будет жить там, погружаться в дела семьи. Логариус, эта сушеная выдра, требует его повесить, на заседании Синода лица всем заплевал– так верещал.
— Оедон, и он ради меня это сделал, да? Он же ненавидел отца?
— Не думай об этом. Я вот, принес тебе кое-что, — улыбаясь, Гилберт достал их сумки несколько фарфоровых чашек с ароматным варевом. — Виола прям всучила мне это. Абрахам как ей рассказал ту историю, так она прям помешалась на идее тебе что-нибудь приготовить.
— А что это?
— Тушёное мясо, бобы, клубничный торт и, что-то непонятное, но пахнущее внушительно. Если не хочешь возьму себе!
— Эй! Руки прочь! — смеясь рявкнула Перри. –Йози меня тут как арестанта кормит. Хотя после крысиной печени мне и больничная каша — термису.
Повисло неловкое молчание.
— Гил, ребята не пострадали? — вдруг спросила Перри.
— Джура потерял глаз. Все было легко, пока не появились эти твари. Троих мы уложили из пистолетов, а потом появился четвертый. Дьявол, он был метра четыре ростом! Если бы не этот странный парень с ведром на голове — кто-то бы точно там и остался.
— Парень с ведром на голове?! Обалдеть!
— А представь как мы обалдели, милая, когда этот хмырь спрыгнул с крыши и начал надирать задницы. Ты бы видела, чем он дрался. Здоровенная пила размером с него! В жизни таких сильный маньяков не видел!
— Он из церковных?
— Пес знает кто он такой! Загадка, прям мститель в маске! Но он нас здорово выручил, скажу я тебе.
— А Саманта?
— Джон ее пристрелил. Собаке — собачья смерть, — сказал как плюнул Гилберт.
— Поделом.
Перри расплылась в улыбке и, откинувшись на подушке с наслаждением вздохнула. Тепло солнечного света приятно грело, запах вкусного варева распалял аппетит, а запах пороха и огнемётного топлива, исходивший от старика Гила заставлял сердце трепетать. Все было кончено. Похитители уничтожены и Ярнам, наконец, сможет вздохнуть хоть немного, но спокойнее.
— Эх, скорей бы состоялся суд! Хочу услышать как сломается шея ублюдка Дамиана, когда его повесят.
Улыбка Гилберта слетела с лица. Перри почувствовала неладное и, помрачнев, повернула лицо на старика.
— Гил, в чем дело?
— Перри, Дамиан мертв.
— Что?
— Его тело нашли в камере. Его не успели допросить.
— Но как?!
— Никаких следов насилия, — мрачно ответил Гилберт. — Доктор сказал: он умер… во сне.
Перри вздрогнула.
«Ничего не кончено»
«Это только начало»
========== Эпилог ==========
Поздний вечер. Крыша одного из множества храмов Великих. Двое охотников в причудливых одеждах смотрят на город, дожидаясь наступления тьмы. Их одежды украшены вороньими перьями, их оружие сверкает огнем. Женщина и мужчина, изогнутые парные мечи и чикаге, с алой тканью на ножнах. Его лицо — бледное, как у всех, кто часто принимает «особую» кровь Кейнхерста. Длинные волосы стянуты в хвост. Женщина кажется старше его, но ненамного. Всему виной кровь. Как и всегда в Ярнаме.
— Знаешь, я никогда раньше не любовался закатом, — мечтательно сказал Кровавый Ворон Кейнхерста, глядя на горизонт, окрашенный в багрянец. — Это как… черта, отделяющая жизнь от смерти, свет от тьмы. Безумие от ясной мысли. Есть в нем глубокий символизм, не находишь?
— Отчего же не нахожу? Закат — одно из самых красивых явлений природы. А чего тебя так потянуло на сантименты?
— Да просто… мысли, Эйлин. Просто мысли.
— Понимаю, Джон. О чем только не думается перед делом. Но никогда о нем самом, — ответила Ворона.
— В точку, — усмехнулся Кровавый Ворон. — Значит, его зовут Хенги и он из «бочонков».
— И он убил женщину.
— Зря.
— Зря.
Солнце медленно скрылось, и лишь малые отблески багряного намекали о том, что когда-то золото озаряло улицы. Лунный свет сменил огненного брата, провозглашая начало охоты. Охоты на чудовищ и охоты на охотников. Джон Дрейден надел маску с тихим звоном защелкивая крепления. Эйлин Ворона скрыла лицо за клювом чумного доктора и широкополой шляпой.
Ладонь легла на рукоять чикаге и сидеритовый клинок запел, приветствуя кровавую охоту.
— За дело.