Перри улыбнулась, чувствуя, как отвердевают соски. Стыду нет места во сне. Там, где лишь ее воля формирует реальность, она способна сбросить вуаль нравственности и предаваться самым интимным, самым пошлым и смелым мечтам, не боясь порицания. Чужого, или своего собственного.
«Приди ко мне»
— Скучаешь, куница? — Гилберт появился перед ней, сотканный из фантазий, образов и ощущений минувшего. Перри улыбнулась и прильнула к его груди, касаясь щекой волос, чувствуя биение сердца. Сильные руки легли на плечи, коснулись талии, даря небывалый покой, пополам с ярким огнем ниже живота.
— Не называй меня так. Какая я тебе куница? — хохотнула Перри.
— А кто ты? Милая, куница — одни из самых свирепый, целеустремленных пушных зверьков. Такое свирепое, что лучше бежать и красивое, что не хватает на это сил.
— Гилберт никогда бы так не сказал, — грустно вздохнула Перри. — Он бы передразнил меня. Сказал бы, что я мелкая как грызун и волосатая, где не надо.
— Ну, я ведь не он, ты же знаешь.
— Знаю.
И тут Перри услышала судорожный вздох, явно не принадлежавший ни ей, ни воображаемому любовнику. Девушка медленно отвело взгляд от видения Гилберта вправо и замерла, чувствуя, как волоски на коже встают дыбом. У самого бассейна, на скамье сидел красный как помидор мужик в студенческой униформе Бюргерверта, с железной клеткой на голове. Он пожирал ее взглядом, полным нездоровой похоти, а штаны его бесстыдно топорщились. Взгляды их встретились.
— Кто ты такой? — спросила Перри, чувствуя, как в груди нарастает гнев. Горячий пар исчез, сменившись зловонным паром канализации. Вонь ударила в ноздри, отзываясь спазмами в желудке.
Незнакомец вздрогнул, явно не ожидая, что она обратит на него внимание.
— Не смотри на меня, — повелительно ответил незнакомец. — Делай… что ты там делала. Продолжай.
— Кто ты такой?! — крикнула Перри, сжимая кулаки. Обнаженное тело скрылось за пластинами жилетки, за сукном штанов, за складками плаща, пропитанного кровью. Бассейн не исчез, но, вместо воды в нем была тухлая, густая кровь. — Отвечай мне или я выпотрошу тебя, ублюдок сраный!
Незнакомец побелел.
— Профессор, что-то не так! — крикнул он. — Сон… он не слушается меня!
Перри выскочила из бассейна и потоки крови хлынули на холодный камень.
— Кто ты такой?!
Пила-топор свистнула в воздухе, очертив зловещую дугу и вышибла искры из клетки вусмерть перепуганного студента. Отбросив оружие, охотница схватила бедолагу за грудки и закричала:
— Кто ты?!
— Т-т-т-ты… настоящая?
— Определенно! Сукин сын! Думаешь, можно безнаказанно подглядывать за женщиной?! Да я тебе сейчас яйца оторву, ублюдок!
— О боже! — завопил студент. — Профессор! Профессор это не мой сон! Это чужой сон! Вытаскивайте меня! Вытаскивайте! Быстр… ахх
Перри со всей силы зарядила ему коленом в пах. Стоит ли говорить, что сила у охотницы даже во сне весьма и весьма внушительная. Сердце бешено колотилось, охотница едва сдерживала желание превратить студента в кровавый фарш. Убить, разорвать на части. Ее бы не задело, поймай она подглядывателя в настоящей бане. Все-таки, нет ничего зазорного в пристрастиях мальчиков поглядеть на нагую красоту, но здесь все по-другому. Он вторгся в ее сон, в царство сокровенного, видел-то, чего не должен был видеть, осквернил ее грезы своей дешевой похотью. Это требовало жестокой расправы.
Охотница с силой пнула студента по ребрам и тот взвыл от боли, и, через мгновение, растаял в воздухе, объятый синеватой дымкой. Перри дрожала от ярости и обиды, но, стоило обернуться, как гнев сменился леденящим душу ужасом. Мир вокруг преобразился. Вместо бань — зловонные коллекторы, вместо женщин и девушек — писк громадных крыс, рвущих острыми зубами человеческую плоть, вместо Гилберта, священник в Широкополой шляпе, что смотрел на нее с пугающей ухмылкой на гладко выбритом лице.
— О Оедон, — прошептала она. — Нужно проснуться. Нужно проснуться!
— Миссис Вайпер! — крикнул священник грубым, каркающим голосом. — Ты опять пыталась сбежать? Грязная дрянь, и это после всего, что мы для тебя сделали! Ты будешь наказана!
— Не подходи!
Пила-топор рассыпалась в руках, охотничий плащ сменился серым, заплатанным платьицем. Священник шел на нее, сжимая в руке стальной прут, со следами запекшейся крови.
— Ты будешь наказана, дрянь!
— Проснуться! Проснуться!
В стоках запищали крысы.
— Проснись!
***
Перри раскрыла глаза, полубезумно глядя на встревоженного кучера. Старичок интенсивно тряс ее за плечо, пытаясь вырвать из цепких объятий сна. Охотница вздрогнула и отшатнулась, все еще ощущая зловонье канализации и медный привкус крови на языке.
— Что… что? — пробубнила Перри.
— Вы кричали во сне, — встревоженно ответил старик.
— Да… ох, — охотница пригладила растрепавшиеся волосы и выглянула в окно. Там, под багряным заревом заката возвышалась башня Церкви, чей смысл надежно скрывался от обывателей. Здесь, за тысячами тонн тесанного камня, в тени готических шпилей и тревожащих, внушающих трепет стату, скрывалась темнейшая тайна великого Ярнама — мастерская Германа.
Перри расплатилась с тревожным кучером и, ловко спрыгнув с подножки, двинулась в сторону скрытых ворот. Серый охотничий плащ тихо шелестел в такт каждого шага. Волчья треуголка с шелковым платком скрывали ее лицо от хмурого, церковного караула — рослых ярнамитов в широких шляпах, вооруженных увесистыми ружьями работы Пороховых бочонков. Один из них встретил ее у ворот.
— Пароль, — донеслось из-под широкополой шляпы. Перри на миг представила, что будет, если она ошибется. В лучшем случае он пинками погонит ее прочь, в худшем выхватит окованную сталью дубинку, отмудохает до кровавых соплей и притащит к церковному смотрителю.
— Близится охота, открывай двери, — холодно ответила Перри, демонстрируя прикрепленный к кожаной жилетке значок Лиги. — И поживее.
Вместо пароля — дежурная фраза, подкрепленная демонстрацией значка. Охранник кивнул и крикнул:
— Открывай!
— Как делишки кстати, Торн? — хмыкнула охотница.
— Да все так же, — отмахнулся охранник.
Дверь со скрипом раскрылась и Перри юркнула в проем, вдыхая знакомый запах свернувшейся крови, пороха и жженого сахара. Путь к Мастерской отыскать непросто, сперва нужно пройти целый лабиринт деревянных помостов, мрачных каменных коридоров, но Перри знала дорогу, а потому проплутав всего около двадцати минут оказалась у скромных, всегда открытых дверей. Раскрыв которые, она оказалась в уютном парке, опоясывающем невысокий готический собор.
По ушам ударил звон молотов, шипение механизмов и веселый, но меж тем напряженный гомон охотников. Перри опустила маску, сняла волчий колпак, и каменная дорожка повела ее в сторону собора, где уже во всю шла подготовка к охоте.
У распахнутых ворот в мастерской нервно переговаривались двое. Высокая блондинка в новеньком сером плаще и цилиндре, и хмурый мужик в точно такой же одежде. Перри улыбнулась, вспоминая, как впервые надела новенькие доспехи и плащ охотника. Хоть в составе охотников Мастерской она охотилась недолго, те дни все равно были одними из лучших воспоминаний в ее жизни.
Услышав шаги, блондинка обернулась, холодные, стальные черты оживились, глаза сверкнули, тонкие губы изогнулись в добродушной улыбке.
— Перри! — воскликнула Генриетта. — Какими судьбами?
— Да вот, решила навестить, — хохотнула охотница и, подойдя к подруге, поцеловала ее в щеку.
Валлар изогнул бровь.
— Привет, Валлар, — хмыкнула Перри.
— Здравствуй, «Куница». Какими судьбами?
— Дело Лиги, — отмахнулась Перри. — Как у вас дела, ребята.
— Да как всегда, — хмыкнула Генриетта. — Охотимся. Слушай, говорят, Гилберта потрепали на охоте?