Соблюдая все меры предосторожности, Ральф углубился в здание. Озоновый запах усиливался. Далеко впереди как будто замаячил неясный голубой прямоугольник: окошко в двери. Заглянув внутрь, Ральф увидел коридор, вдоль которого тянулись ряды и панели электронного оборудования. С потока струился флюоресцентный свет.
От легкого нажима дверь приоткрылась. Ральф ступил в длинный коридор, напичканный аппаратурой. Оборудование здесь, как и на базе, было помечено значком — РКД лаборатории. Только здесь аппаратные комплексы отличались более крупными размерами. Электронные машины громоздились до самого потолка. Чтобы рассмотреть их, Ральфу приходилось задирать голову.
В конце коридора, показавшегося ему бесконечным, он обнаружил вторую дверь, которая вела в Г-образный проход. Ральф свернул в него, но тут услышал шум приближающихся с противоположной стороны шагов. Вжавшись в угол Г-образной стены, он увидел, что вторая дверь коридора открылась и в ее проеме появился силуэт мужчины с блокнотом в руке. В темноте прохода Ральфа он не заметил; закрыв за собой дверь, прошел мимо и исчез за второй дверью. Ральф облегченно вздохнул.
Дверь, из-за которой появился мужчина, открывалась в другое, более просторное помещение. С высокого потолка свисало несколько рядов так, что в помещении царил полумрак. Ральф думал, что находится в комнате один, пока не услышал какой-то звук.
Это было чье-то дыхание. Медленное, поверхностное дыхание. Приглушенный вздох, напоминающий дуновение ветра.
Он обвел помещение взглядом. К недостатку света глаза уже начали привыкать. Дыхание доносилось со всех сторон. Оно исходило от открытых клетей, ярусами установленных вдоль стен. Ральф подошел к ближайшему из них и заглянул внутрь клети, доходившей ему до груди.
В ней лежал спящий подросток. К его носу была подведена пластиковая трубка, приклеенная к лицу лейкопластырем. Еще одна полоска пластыря, приклеенная ко лбу, содержала ряд цифр, нацарапанных черными чернилами. Различные трубки и провода тянулись по всему телу мальчика. Один черный проводок заканчивался на металлической пластине, которая как будто была пришита к его голове сбоку.
Пока Ральф смотрел на него, мальчик не просыпался. Дыхание его было настолько медленным и поверхностным, что голая грудь ребенка почти не поднималась.
Ральф попятился, по коже побежали мурашки. Клеть, в которую он заглянул, стояла на полу, над ней возвышалось еще две. Он обвел глазами комнату, подсчитывая ярусы. В итого оказалось около сотни клетей, и к обитателю каждой из них тянулись провода и трубки. Сотня детей пребывала в состоянии более глубоком, чем сон, повиснув между жизнью и смертью, от которой их отделяли пластиковые трубки с питающей жидкостью.
Ральф почувствовал, как в его душе что-то оборвалось и повеяло холодом. «Так вот что обнаружил Штиммиц, — подумал он. — Что-то здесь не так, они лгали нам, чем они тут занимаются».
Чтобы унять дрожь в руках, он стиснул кулаки. «Уматывайся, — сказал себе. — Отсюда нужно во что бы то ни стало выбираться, пока меня не заметили. Они убьют меня, если только узнают, что я видел все это».
Внутри у него уже свернулась пружина страха. Ральф лихорадочно принялся искать глазами дверь. Наконец, увидев ее, он направился к выходу. Но у него перехватило горло, и Ральф едва не задохнулся, когда, толкнув дверь, обнаружил за ней второе погруженное в сумрак помещение, уставленное аналогичными ярусами клетей с идущими от них трубками и проводами.
В какое-то мгновение Ральфу показалось, что он попал в сеть зеркальных отражений, подобных повторяющимся секторам провинциального городишки, в которых прохаживался в сонном поле. Только в данном случае он имел дело с неизвестным множеством темных комнат со спертым воздухом и едва слышным дыханием спящих детей…
Ральф лихорадочно отпрыгнул от двери. Теперь он понял, что потерял ориентацию в этом тускло освещенном помещении. Дверь, через которую он вошел, находилась по другую сторону комнаты. Ральф, стремясь как можно быстрее достичь двери, пересек свободное пространство и налетел на большой предмет, находившийся в центре комнаты.
Это был металлический шкаф для хранения дел. Судорожно глотнув воздух, Ральф оттолкнулся от него рукой. Но стоило ему убрать ладонь, как верхний ящик с глухим стуком выкатился наружу. Увидев его содержимое, он с ужасом для себя отметил, что картина эта ему знакома.
Серые скоросшиватели, которыми был набит ящик, представляли собой личные дела малолетних правонарушителей. Он видел их сотнями, когда работал в Доме Юношества южнее от Лос-Анджелеса. Повидавшие многое на своем веку, грязные, захватанные множеством рук, папки эти раздувались от избытка документов, справок и постановлений, протокольных выписок, составленных судами, медиками, а также должностными лицами, осуществляющими надзор за осужденными. Несчастные жизни, втиснутые в сухие чернильные записи на бумаге.