– Доброе утро.
Голос ото сна хриплый.
Молодой человек резко прекратил свои колебания, замер. Теперь он смотрел на меня прозрачными голубыми глазами, но смотрел также безучастно как секундой ранее на пол. А потом возобновил нехитрые движения. Сначала это выглядело даже как приветственные кивки, но они все продолжались и продолжались…
– Извините, – зачем-то говорю я, прежде чем сбежать от этих глаз в туалет.
Долго умывалась, приглаживала волосы мокрыми ладонями.
Я ведь даже не знаю, сколько нам ехать, когда выходить. Надо спросить у Васи.
Смотрю на себя в зеркало.
Я похожа на себя, когда дома, в кровати, с температурой. Не накрашенная, нечесаная, бледная.
Невольно подаюсь вперед, и тут же ударяюсь лбом о свой же лоб, но тот который за стеклом, который и боли не почувствовал.
Поезд остановился.
Я в зеркале выгляжу удивленной, напуганной. Потом исчезаю, и обнаруживаю себя торопливо идущей в свой плацкартный закуток. Не доходя буквально несколько шагов, передо мной вырастают двое мужчин, что мирно спали ночью после пива с рыбкой.
Тот, что идет впереди, говорит мне: «Извините», и меня не пропускает.
У него в руках большая, плотно набитая, холщовая сумка, которую он несет перед собой. Теснясь, я присела на ближайшую полку.
– Могли бы девушку пропустить!
– Так я ж с сумками.
– Ну и что?!
За ним, с такой же точно сумкой, следует второй его товарищ.
– Еще один!
Но тот ничего не ответил и даже не поторопился освободить проход.
И как только путь оказался открыт, я кинулась к своему месту. С наскока, чуть было не врезалась в своего соседа. Это странное создание стояло в проходе.
Я попыталась обойти его справа, затем слева, но он не сдвинулся ни в одну из сторон. Постаралась заглянуть ему через плечо, чтобы увидеть Васю. Хотя бы его ботинки или рюкзак.
Но попутчик, стоя вот так в полный рост, оказался выше меня на две головы. Не чувствуя в себе сил ни говорить, ни оттолкнуть его, я на четвереньках проползла по своей лежанке до столика.
Посмотрела под полками, под столом.
Ни рюкзака, ни ботинок.
Предатель!
Слезы бежали по щекам.
Будто отраженный в кривом зеркале Вася опустился на полку напротив.
Молча слушал мои всхлипы, дождался пока их почти не стало.
– Перестань.
– Угу.
– Бояться перестань.
Наш странный сосед стоит у боковых полок, даже вроде без опоры, и смотрит на меня совсем человеческими глазами.
– А вот и Страшила очнулся.
У меня не хватило сил на протест, грудь еще сотрясалась от всхлипов, я просто сказала:
– Заткнись.
Вася пожал плечами.
– Да ладно. Это же просто сказка. Я поесть принес.
Поезд тронулся.
Вася выложил на стол два контейнера с пельменями, одноразовые вилки, баночку сметаны, булку хлеба.
Не знаю, зачем я ела. Есть совсем не хотелось.
Окончив трапезу, Вася развалился на полке, где еще вчера так уютно существовали мама с дочкой. Запрокинув руки за голову, принялся говорить медленно, будто сам вслушивался в каждое свое слово. Говорил громко, чтоб и сосед, сидевший теперь за столиком у боковых полок, его слышал.
– И наколдовала злая старуха страшный ураган, и унес он домик маленькой Элли в неведомую страну. И один лишь Великий Гудвин мог вернуть ее домой. К нему девочка и отправилась. Повстречались ей по дороге верные друзья – бессердечный железный дровосек, добрый и тупой Страшила, и кто там еще был? А! Трусливый лев … Только Тотошка, на этот раз, выпал из окошка, – усмехнулся Вася.
Мы со Страшилой ничего не ответили.
Я тоже растянулась на своей полке и отвернулась к стене. Дровосек Вася, подумала я, и загрустила о Тотошке.
Слышала, как наш чудаковатый сосед брал со стола хлеб. Я пожалела, что не оставила ему пельменей.
В Становку приехали рано утром. Еще шести не было.
Стояли на станции втроем, вокруг ни одной живой души. Проводили свой поезд. Казалось, он пустой едет в никуда. Вот сейчас превратится из железной змеи в маленькую точку, а та раствориться в воздухе, и обнаружится пылинкой на чьем-то начищенном ботинке, соринкой в глазу…
Городок лежал за спиной здания вокзала. Мирно спал, гостей не ждал.
Мы шли по тротуару вдоль домов, бережно скрывающих своих хозяев за ветхими ставнями. Хотя могли и по дороге – машин не было, даже такси у вокзала не дежурило. Строений выше двух этажей мы не встретили. Да и два этажа – это так, условно. В окнах первого отражались наши ботинки.
Мы с Васей шли плечо к плечу. Шага на три отставал Страшила.
Так дошли до сонных палаток, закиданных тряпьём и целлофаном, над которыми две ржавые трубы держали щит с размашистой надписью «Ярмарка».