– Постится что ли.
И наконец, впилась зубами в свой бутерброд.
– Какова доля вероятности, что он вообще сюда придёт? – продолжила я мысль, начатую пол гамбургера назад.
То ли солнышко стало теплее, то ли благодарный организм, наконец, отключил режим экономии, но я начала согреваться. Стянула шапку, скинула тулуп, поправила на себе толстовку, переплела хвост на затылке.
– Эту ночь, которую мы в Маковке провели, он, предположим, ехал. Утром, наверное, был уже здесь, в городе…
Вася протянул мне пакет, в котором остались лишь мятые салфетки. А сам снова направился к кафе.
Теперь и я увидела Леву. Он был не один, в компании очень похожих на него молодых людей. Они все были в черных дутых куртках, джинсах, черных обтягивающих шапочках. Казалось, улыбнись они разом – у них у всех обнаружится пикантный недостаток в виде отсутствия одного переднего зуба.
Все происходило под бессмертные «Белые розы». Мы со Страшилой заворожено смотрели на происходящее, будто наблюдали немое кино.
Вася окликнул Леву. Тот повернулся.
Вася, будто рад ему, улыбается. Лева только удивлен. Он говорит своим друзьям, чтобы не ждали, заходили без него, а он сейчас. Говорит это жестами, и те уходят.
Вася рассказывает что-то долгое, может о наших приключениях и заканчивает нашим несчастьем. Лева смотрит на свои кроссовки. Неловко пожимает плечами, ковыряет носком асфальт. Вася хлопает его сначала по плечу, пристраиваясь сбоку, хлопает по спине. По спине несколько раз и настойчиво. И Лева чтобы удержаться на ногах, делает шаг вперед. А потом еще один. И уже вдвоем они идут вдоль летней террасы кафе, заходят за угол здания.
Чтобы не терять их из виду нам со Страшилой пришлось тоже переместиться – метров пять вправо от скамейки приставным шагом.
За кафе тенисто. Крыльцо, служебная дверь, никого.
Закурили.
Вася курит медленно, как любит, задумчиво. Я знаю, какие у него глаза в эту минуту. Лева через каждую затяжку сплевывает себе под ноги, иногда растирает, иногда нет.
«Белые розы, белые розы…»
Разжав пальцы, Вася позволяет своей сигарете, скуренной до половины, упасть. Ботинком втирает ее в землю. Судьба Левиной сигареты оказалась менее трагична, он выронил ее, когда получил удар в живот. Она лежала, дымила, в метре от него, скрюченного и тоже лежащего на асфальте.
Вася склонился над Левой, я надеялась, чтобы помочь подняться, но знала – чтобы обшарить его карманы.
Искомое и все-таки найденное Вася сунул в задний карман своих штанов и, оглядевшись по сторонам, направился к нам.
Приблизившись, он не остановился и даже не замедлил шага. Прошел мимо, будто мы и не знакомы.
Я поспешила за ним. Страшила отстал, он возвращался к скамейке за моим тулупом.
Холодный ветер обдувал мое вмиг взмокшее тело, горящее лицо. Будто это в моем кармане чужие деньги, будто мой кулак смял человека, будто мне непременно, любой ценой, нужно попасть в это страшное место.
– Стой, – задыхаясь, говорю я ему в спину, – я не могу так быстро.
Вася будто опомнился, остановился. Огляделся.
Оставшиеся несколько метров до машины он шел привычным неторопливым шагом.
Последняя ночь, думала я, пытаясь не придавать большого значения слову «последняя».
Я приняла душ, наконец-то согрелась, поела, выпила горячего. Теперь бы уснуть. Но я ждала, что нас найдут, с минуты на минуты ворвутся в комнату, заберут остатки денег. Отомстят за те, что уже потрачены.
«Нас легко найти!» – твердила я Васе. Кого не спроси, с удовольствием расскажут, где и когда видели зелёный облупленный кабриолет, имитируя рукой ход драндулета покажут куда он двинулся дальше. Я призывала скорее уехать из города. Была готова ночевать в машине под своим тулупом, на обочине пустой дороги, лишь бы не мучиться картинами возмездия разъярённых гопников.
А Вася заправил машину недалеко от места преступления, минут пятнадцать пути. Там улыбался миловидной кассирше, купил воды. Еще минут через пятнадцать мы стояли у входа в скромного вида гостиницу, зажатую между столовой и караоке-баром.
«Нас здесь найдут!»
Вася повел в столовую. Сели за столик у окна.
Он ел много, неторопливо. Страшила все мял горбушку хлеба в руках, по-моему, так и не съел ни крошки. Поглощая безвкусное картофельное пюре с заветренным салатиком, я не сводила глаз с нашего красавца-автомобиля, припаркованного у обочины.
Вася оставил нас, как только стемнело.
Последняя ночь, думала я, пытаясь не придавать большого значения слову «последняя». Я боялась уснуть. Казалось, если я перестану бдеть, покину свой пост, они обязательно заявятся. Моей главной задачей было смотреть на дверь, после того как моя предыдущая задача – прислушиваться к каждому шороху потеряла смысл, так как в соседнюю комнату заселись новые постояльцы, которые уже через пару минут своего пребывания за нашей стеной принялись громко заниматься любовью.