***
Николай торопился домой. По дороге забежал в магазин. Наскоро потыкал пальцем на разные вкусности.
- Что, праздник сегодня какой, что ли? - сонно спросила продавщица Наташа.
Николай улыбнулся. Рядом был промтоварный и мужчина зашел туда, растерянно осмотрел полки. Он не знал размеров ни обуви, ни одежды. Посомневавшись, взял под запись, до зарплаты, ситцевое платье в мелкий розовый цветочек, с пояском, теплые коричневые колготы, голубенькие носочки и домашние тапочки с кокетливыми бантиками… и красивый дорогой платок, тонкий, шелковистый, расшитый по краям блестящей золотистой ниткой…
…Николай шел домой с полными пакетами, в груди как будто кто-то зажег маленький светильник, он грел…
…Гостья сидела в гостиной, дети Федора Даша и Миша, 4-х и 8-ми лет, стояли рядом.
Анна Фроловна и Люся переодели её, девушка никак не хотела расстаться с платком, и женщина дала ей свой праздничный, в красных маках.
- Надень, а тот пусть сохнет.
Девушка рисовала, дети стояли рядом и с интересом смотрели как на бумаге появляются зверюшки, птички, домики и цветы. Даша от восторга хлопала в ладоши, узнав в очередном рисунке слоненка или черепашку. Иногда она от полноты чувств касалась гостьи маленькой ручкой или гладила её по голове.
- Ну ты, Никола, дал, - сказала Люся, она всегда называла шурина и не по-русски и не по-украински, а как-то на иностранный манер, - что это за балаган?
- А что такое?
- Где ты её откопал? Смотрит и молчит, кошмар какой-то… есть отказалась.
- Почему? - спросил Николай, ставя на пол пакеты.
- У неё спроси! И как её вообще звать? Кто она такая? Незнакомых людей в дом пускать, что это ещё за новости!
- Люська, не гунди, - отозвался Федор, он смотрел телевизор, - если бы у тебя речь отняло хоть на пару дней, я бы в церковь сходил, Богу свечку поставил.
Молодая женщина подскочила к мужу.
- Прекращайте, хватит, - сдержанно сказал Николай, - где мать?
- В погреб пошла, - сказала Люся, и отвесив мужу подзатыльник, пошла накрывать на стол.
Гостья сидела, не поднимая глаз от листка бумаги, продолжая что-то выводить карандашом.
- Принцесса! - воскликнул Миша. - Мама смотри, тетя нарисовала принцессу, Дашка, смотри… а рыцаря, тетя, нарисуй рыцаря… на коне.
- А имя своё можешь написать? - спросил Николай, присев рядом на соседний стул.
Девушка глянула на него и написала что-то печатными буквами.
- Соня, - прочитал мужчина.
- Сонька-Золотая ручка, - ни к селу, ни к городу сказала Люся, ставя на стол тарелку с нарезанным хлебом.
- Прекрати, - одернул её Николай, и снова спросил, - а куда ты идешь, где твой дом, ты можешь написать?
Соня отрицательно покачала головой.
- Нет? Почему?
Девушка пожала плечами и написала: «Я не помню».
- Совсем, совсем ничего не помнишь? Амнезия? У тебя был какой-то стресс? Ну, что-то случилось? Страшное или что-то от чего ты сильно переживала? - Люся подошла ближе.
Соня внимательно слушала и написала снова: «Я не помню».
- А что вообще ты помнишь?
- Дорога. Я иду. Небо. Дождь. Молния. Гроза. Машина, - написала Соня.
- Ясно, ясно, - сказала Люся, - а раньше? Хоть что-нибудь о себе помнишь?
Соня отрицательно качнула головой. Глаза её были печальны, казалось, она вот-вот заплачет.
- Ох, что-то здесь не чисто, - прокомментировала невестка, и тише добавила, - может она обворовала кого? Ты в рюкзачок её заглядывал?
- Люся, ты можешь помолчать? - поморщился Николай.
- Подумаешь, - фыркнула молодая женщина.
- Ну хватит, - вернувшаяся Анна Фроловна поставила на стол тарелку с солеными огурцами, - садитесь за стол, будем ужинать.