Он передал сводки. Дмитрий Дмитриевич внимательно прочел их.
— Надо срочно переправить сведения за линию фронта. Скажите, Соня, все ли у вас готово для Матвея? — осведомился Кудрявцев у Кривой.
А. А. Григорьев знал, что Матвей — это смелый, находчивый подпольщик Иванов.
— Снова он пойдет за линию фронта?
— Может, есть другие предложения? — вопросом на вопрос ответил Кудрявцев.
— Что вы? Я и сам хотел предложить его.
— Значит решено. Встретитесь с ним завтра. Придет к вам на Горшечную.
Соня извлекла один из паспортов с фотокарточкой Иванова, но уже на имя крестьянина Уфимской губернии Фокина.
— Еще один новокрещенный, — улыбнулся Алексей Александрович. — Чистая работа.
Ночь провели на этой же конспиративной квартире. Соня — за подготовкой паспортов и других документов для подпольщиков, А. А. Григорьев и Д. Д. Кудрявцев — за обобщением разведданных для Красной Армии. Под утро, прервав свое занятие, Софья спросила у Григорьева:
— Скажите, Алексей, вы хорошо знаете Омск, вам не приходилось встречать там семью Киржнеров?
— Откровенно говоря, нет.
— Жаль.
— Что, скоро предстоит дальняя поездка?
— Да, предстоит.
Вопрос был больше риторическим. Григорьев принимал участие в подборе человека для переправы крупной суммы денег омскому подполью. Сам голосовал за Соню. А теперь вдруг необъяснимая тоска защемила сердце у этого видавшего виды человека. Вспомнились и кровавые бои за Омск, и разгул колчаковской контрразведки после разгрома Советов. Опасно появляться там. Но кто лучше ее выполнит поручение партии?
— А у нас опять пополнение, — прервала его раздумья Соня. — Прибыл земляк ваш, из Омска.
— Из Омска?
— Барболин. Теперь «Ветров».
— Что-то не то. Барболина расстреляли.
На лице Сони выразилась тревога.
— Но он жив!
— А не подставное ли это лицо?
— Ну нет. Его опознали.
— Странное дело. У меня совершенно точные сведения. И вы тоже с ним встречались?
— Да, у Шмакова.
— И где он теперь? В Омске? Странно. Будьте осторожны, Соня. А вернется Барболин — разберемся, — заключил А. А. Григорьев.
Напали на след
В белой контрразведке царило большое оживление. После долгих неудач — первый успех. Барболин-Никольский, провокатор, доставленный из Омска, наконец, напал на след. Он лично видел и говорил с членами челябинского подполья Осипом Хотеенковым и Софьей Кривой, дал их портретные описания. Удалось ему узнать и адрес конспиративной квартиры в Омске, куда он выехал теперь: Степная № 1.
Слежка за С. А. Кривой началась.
Из „Дела“ С. А. Кривой.
Впервые Софья Авсеевна обнаружила, что за ней следят, на вокзале. Она шла на связь с Широковым.
Войдя в полосу света возле касс, почувствовала на себе чей-то взгляд. Оглянулась, человек резко отвернулся и направился в толпу.
Следующую ночь, последнюю перед отъездом в Омск, Софья не ночевала дома. По предложению Алексея Александровича Григорьева был принят следующий план. Григорьев проводит ее до копей, где Кривую уже будет ждать Федор Царегородцев с билетом. Выедет она со станции Сергинско-Уфалейская.
По заданию горкома партии С. А. Кривая должна была информировать через Омск партийные организации Сибири о положении дел на Южном Урале, передать нужные партийные документы. Попутно она везла деньги — 300 тысяч рублей, недавно переданных челябинцам миньярскими подпольщиками.
План, предложенный Григорьевым, оправдал себя. Никем не замеченная, Софья Кривая выехала в Омск.
А в Челябинске между тем назревали события.
В кабинет Сорочинского был вызван капитан Савицкий. Полковника он застал за изучением примет подпольщиков, которые представил Барболин.
— «Софья Кривая, — прочел вслух Сорочинский, — миловидна собой, лицо овальное, на левой щеке — родинка, носит капюшон из верблюжьей шерсти…»
— Что ж, капитан, — передал он бумаги Савицкому, — принимайте дела. Операцию я поручаю вам. Учтите, самую ответственную операцию. Кстати, о Кривой. Она скрылась, но, я думаю, далеко не уйдет. Отыщем.
«На левой щеке родинка…» — перечел еще раз капитан в своем кабинете. — Уж не та ли это девушка, что встречалась однажды в Народном Доме… Тогда еще взлетел на воздух памятник чехам… Жаль, очень жаль…»
А вскоре белая контрразведка добилась еще одного успеха. По доносу эсера Шулова 24 марта был арестован бывший его товарищ по партии — Н. Образцов. Образцов, как и Барболин, не имел устойчивых политических взглядов. Увы, это был не такой храбрый человек, как о нем говорили. Имена восемнадцати большевиков назвал он на допросе капитану Савицкому.