Рут Вернер удалось найти хорошую литературную форму и приемы изложения богатого и сложного документального, фактического материала.
Индивидуальные особенности и качества автора накладывают, естественно, отпечаток и на ее труд. Однако любой непредубежденный человек, читая книгу, не может не видеть ее личной скромности, мужества, преданности делу. Труд Рут Вернер пронизан принципиальностью, партийностью, духом пролетарской солидарности и интернационализма. Ни многолетний риск и трудности, ни сложности и лишения, ни строжайшая партийная и конспиративная дисциплина и самодисциплина, ни, казалось, порою уже явно безнадежные и безвыходные ситуации не смогли сломить дух и волю этой замечательной женщины — борца, коммуниста. В своей книге Рут Вернер дает высокую оценку Советскому Союзу, нашему народу и партии, в которых она видит главную силу в борьбе за дело рабочего класса, всех трудящихся против реакции, милитаризма и фашизма, за мир, демократию и социализм.
Книга Рут Вернер «Соня рапортует» не оставляет читателя равнодушным. Можно надеяться, что эта книга будет встречена с тем вниманием и интересом, которого она, несомненно, заслуживает.
Генерал-лейтенант А. М. Шевченко
ЧАСТЬ I
После смерти матери в 1947 году шестеро ее детей, давно ставших к тому времени взрослыми, тщательно разобрали письма, написанные родителям. Каждый взял свои письма.
Мое первое письмо, которое я сейчас держу в руках, написано почерком десятилетней девочки в период первой мировой войны, в голодном 1918 году, за восемь месяцев до революции в Германии. Из-за сильного истощения меня послали к знакомым в деревню, у которых была дочь, моя ровесница.
Гросмарценс, 30 марта 1918 года
«Дорогая мама! Я очень обрадовалась твоей открытке. Днем я совсем о вас не скучаю, только вечером, когда лежу в постели. Сегодня я беседовала с господином Фингергутом — дедушкой Эрны. Один из его многочисленных вопросов: «У твоего отца большое состояние?» Я ответила: «Да». Потом был ужин. Вначале подали большое блюдо с жареной картошкой. «Эрна управится с ним одна», — сказал господин Фингергут. Сразу же внесли еще одно блюдо. В картошке было четыре яйца и кусочки сала. Картошка плавала в жире. После этого можно было еще отведать желе с ванильным соусом. Объевшись до смерти, я отправилась спать.
Привет от твоей счастливой дочки. Можешь себе представить: пока я здесь, я съела всего четыре бутерброда, поскольку здесь много других чудесных вещей. Это действительно так».
Летом того же года меня вместе с шестилетней сестрой отправили в детский пансионат на побережье Балтики, принадлежащий городским властям Берлина. Маленькая сестренка, которая еще никогда не расставалась с домом, плакала. Я называла ее Рева.
2 июля 1918 года
«Дорогая мамочка… Рева очень обрадовалась письму, но если бы я каждый раз, когда она начинает плакать, давала бы ей конфету, то во всем Берлине их вскоре бы не осталось ни одной. За столом она больше не сидит рядом со мною, и знаешь почему? Радуется, что я ей теперь не твержу постоянно: «Ты должна есть прилично». Действительно, она всегда обкусывает хлеб по краям, так что толстый кусок масла остается напоследок. Вообще мы едим потрясающе много. Здешняя сестра-хозяйка говорит, что в Берлине нет картошки. Обычно Рева держится молодцом».
Август 1918 года
«Дорогая мамочка, представь себе — Рева поправилась на три, а я на четыре фунта! Хочу тебе кое-что рассказать. От нас должен был отправляться транспорт. Приготовили 600 бутербродов, упаковали и снесли вниз чемоданы. Выезд намечался на утро, но пришла телеграмма, что в Гамбурге якобы бастуют и ехать нельзя. И сейчас еще все сидят здесь. Я уже довольно много беседовала с господином городским советником Рабновом, который сейчас находится здесь. Каждый раз я чувствую себя как на экзамене: такие хитрые вопросы он задает. Господин Рабнов говорит, что всегда считал моего отца «пацимистом». Кажется, он употребил именно это слово; смысл его — за мир.
Дорогая мамочка, соберись с силами — начинаю теперь исповедоваться: мой передник разодран так, что заштопать невозможно. У Ревы платье совсем расползлось, держится на ниточках».