Рассуждая вслух, она всё тщательно записывала на бумаге. Чаки поглядывал за ней одним глазом, в то время как второй его глаз предпочитал спать.
— Интересно, как там дела у Квитана?.. — пробормотал щенок сонно. — Добрался он на эту гору или нет?..
— Квитан обещал сразу вернуться во дворец, — припомнила девочка. — Надеюсь, у него всё хорошо. Поэтому он и не спешит во дворец. Не торопится снова повстречаться с принцем.
— Наверное, — вздохнул Чаки и всё же закрыл и второй глаз.
Щенок уже почти уснул, пригревшись у горящего очага, когда в дверь кухни неожиданно постучали.
— Кто там? — удивилась Соня, потому что никого не ждала в такое время.
Если бы это пожаловали скагеты, то вошли бы без стука. Свин Хрюнов предпочитал в данный момент обходить стороной замкоуправительницу и лишний раз не показываться ей на глаза. А граф Людвиг в этот поздний час наверняка уже спал. Потому, кто же это мог быть за дверью, Соня не имела ни малейшего представления.
— Это я, милая леди Соня! — громко прошептал жеманный голосок, обладательницу которого можно было узнать без проблем.
— Баронесса Глафира? — не поверила своим глазам девочка.
И действительно, в туже секунду порог кухни переступила баронесса Финтифлюшкина. В бессменном фиолетовом парике и при полном бальном наряде, Глафира уже полностью вернула себе привычный облик. Однако Соня заметила, что Финтифлюшкина зачем-то надела длинный чёрный плащ с широким капюшоном, который постаралась надвинуть на лицо. Правда, даже такая мера едва ли могла помешать кому-то узнать баронессу.
Тем не менее, похоже, именно такого эффекта Глафира и добивалась. Потому что немедленно прижала указательный палец к губам и снова зашептала:
— Тс-с-с! Дорогая леди Соня, говорите потише! Иначе нас могут услышать!
— Я уже вас слышу, — пробормотал Чаки, который всё-таки проснулся и решил узнать, с чем же пожаловала Финтифлюшкина.
— Тс-с-с! — опять цыкнула она. — У нас с вами миссия особой секретности! Ох! — баронесса взволнованно схватилась за сердце. — Только бы не упасть в обморок! Я, знаете ли, такая впечатлительная!
— Держитесь, Глафира, — подхватила даму под локоть Соня, чтобы та действительно не упала случайно. — А что за миссия? И почему особой секретности?
— Ну, как же, леди Соня? — недовольно зашептала Глафира. — Ты же сама просила меня утром провести тебя в королевскую тюрьму. Думаешь, принц Алан обрадуется, если узнает о такой вылазке?
— Так у вас получилось? — чуть ли не подпрыгнула от радости девочка.
— Конечно, получилось! Я же говорила, что Фомушка меня непременно послушает.
— А вы с ним уже разговаривали?
— Пока нет, — спокойно сообщила Глафира. — Но сегодня ночью он как раз один на дежурстве в тюрьме. Так что не отвертится. Собирайтесь скорее, пока нас никто не обнаружил.
Не понятно, кого имела в виду баронесса, но спорить Соня не стала. Она пошла за своим дорожным нарядом, сапожками и рукавичками. И появилась снова перед Финтифлюшкиной уже в полном облачении.
— Великолепно! — умилилась Глафира и всплеснула руками. — Ты словно маленькая принцесса!
— Спасибо, баронесса.
— Но я думаю, тебе обязательно нужны новые сапожки. Потому что эти не подходят оттенком к плащу.
Соня удивлённо оглядела свой наряд и пришла к выводу, что её, пожалуй, всё устраивает.
— Давайте поспешим, — вместо пререканий тактично напомнила она баронессе.
— Конечно-конечно! — торопливо поддакнула та. — А твой замечательный питомец поедет с нами?
— Чаки, ты поедешь? — спросила у щенка девочка, заметив, что малыш отнюдь не спешит покидать пригретое местечко у печи.
— А можно я сегодня буду охранять тебя здесь? — предложил он с явной ленцой в голосе и протяжно зевнул. — Вдруг придётся кому-нибудь объяснять, куда ты запропастилась?..
Чаки прикрыл глазки, потому что больше не мог держать их открытыми. А Соня засмеялась.
— Конечно, — разрешила она. — Только охраняй тщательно.
— Угу, — вздохнул щенок.
Девочка погладила его по голове и аккуратно накрыла пледом, чтобы малышу было ещё теплее. Чаки расплылся в благодарной улыбке, смешно причмокнул и окончательно погрузился в сон.
— Пойдёмте-пойдёмте! — снова поторопила шёпотом Глафира. — Не будем терять время.
Время они больше не стали терять и действительно поспешили на выход. Баронесса повела свою спутницу к дальнему выходу из замка, находившемуся с обратной стороны от парадного входа. Там их уже ждала карета, такая же чёрная, как дорожный плащ Глафиры. Соня окончательно убедилась в том, что миссия им предстоит наивысшей секретности, и подивилась, что у баронессы, оказывается, присутствуют особые навыки для подобных предприятий.
Финтифлюшкина усадила девочку в карету и отдала молчаливый приказ кучеру. Тот подстегнул лошадь, и весь экипаж двинулся в тёмную лунную ночь. Вскоре карета выехала на заснеженную дорогу, и скорость немного возросла.
Во время путешествия баронесса не переставала обмахиваться веером. Видимо, она пыталась скрыть своё волнение, но едва ли ей удавалось. Поняв это, Соня решила немного отвлечь Глафиру беседой.
— А вы давно виделись с Фомой Плюшкиным?
— Ох, дитя! — мечтательно пропела в ответ баронесса. — Для меня тот день был будто бы вчера!
— А на самом деле сколько прошло? — на всякий случай уточнила девочка.
— Пятнадцать лет.
— П..пятнадцать?.. — Сонины голубые глаза округлились от небывалого удивления.
Она тут же прикинула в уме, что сама живёт на свете всего двенадцать лет, и ей уже казалось такое количество лет невозможно огромным. А Фома и Глафира не виделись целых пятнадцать лет — это уму непостижимо!
— Да, — как ни странно, спокойно подтвердила баронесса. — Пятнадцать. Но что такое какие-то пятнадцать лет, если любовь вечна?
На это Соня не нашлась, что ответить. Тем временем Финтифлюшкина, кажется, погрузилась в приятные воспоминания, а девочка предпочла уставиться в окно.
Луна стояла высоко и светила ярко. Кругом бежали чёрные силуэты деревьев. Звёзды точно плыли по небу, пытаясь догнать экипаж, который всё больше и больше набирал скорость.
Вскоре карета остановилась. Соня попыталась разглядеть, где они находятся, но, увы, ничего не смогла понять — слишком темно оказалось вокруг. Первой вышла на улицу баронесса, девочка последовала за ней. Финтифлюшкина предусмотрительно взяла Соню за руку, чтобы не потеряться.
Они пересекли освещённый всего одним тусклым фонарём двор и приблизились ко входу в какое-то большое и не слишком красивое здание с четырьмя угловыми башнями, в каждой из которых находился часовой.
«Вот, оказывается, как выглядит королевская тюрьма», — подумалось Соне.
Место оказалось ужасно мрачным. От него будто бы веяло холодом и сыростью, аж побежали неприятные мурашки по коже. Соня поёжилась, но старалась больше никак не выказывать своего испуга. В конце концов, тюрьмы ведь и не созданы для того, чтобы быть приятными местами.
Глафира направилась внутрь, затем свернула влево, и путницы очутились перед кабинетом, в котором кто-то находился за письменным столом. По всей видимости, это и был Фома Плюшкин — начальник королевской тюрьмы.
С суровым и ужасно занятым видом он что-то записывал на желтоватых листах бумаги при помощи гусиного пера и чернил. Это был плотно сбитый мужчина с густыми широкими бакенбардами, при этом почти лысый. Синий форменный сюртук на нём еле застёгивался на все пуговицы, некоторые из которых так и норовили покинуть своё местоположение из-за чрезмерной нагрузки.
Фома поднял голову, заслышав приближающиеся шаги. Судя по его виду, он не только не знал, что к нему пожалуют гости, но и не узнал никого из пришедших.
— Кто такие? — недовольно пискнул он.
Для начальника тюрьмы голос у Плюшкина оказался менее суровым, чем его напыщенный вид. Фома поднялся со стула, и тут стало понятно, что рост у него совсем невелик. А когда начальник тюрьмы подошёл к Соне, так и вовсе пропали все сомнения, почему Плюшкин стеснялся некогда пригласить Глафиру на танец. Ведь она и без своего фиолетового парика была выше Фомы на добрые две головы, а уж с париком возвышалась над Плюшкиным будто Пизанская башня.