Бахыт Кенжеев
Сообщение
Новые стихи
Иного не дано
(2008—2010)
«…легко и мне стареть в возлюбленной стране…»
…легко и мне стареть в возлюбленной стране,где юный аргонавт выходит на дорогу.«Не береди меня», – бормочет спящий. «Небуди меня», – мертвец лепечет Богу, —
«и за спиной моею не итожьгрехов моих». Лечебные агатыи янтари твердят: «Ты тоже приплывешьна берег щастия, кочевник небогатый».
Как обветшала ты, провинция моя!Круты твои мосты, кирпич неплодороден.«Я тоже человек, – мычит живущий, – яне виноват, не свят, и Богу не угоден».
«Ночь застыла начеку, сжала кулачок…»
Ночь застыла начеку, сжала кулачок.Выпью стопку коньячку, лягу на бочок.Пусть услышится сквозь стон: ветер вербу гнет,мышка серая хвостом весело махнет.
Поворкуй, голубка-кровь, спутница души.Спросишь: смерть или любовь? Обе хороши.На обеих спасу нет, обе из глубинсердца похищают свет и гемоглобин.
Неуютной ли зиме, ветру ли под стать,обе рвутся в полутьме грешное шептать.Так и дремлешь – грустен, прост, – надышавшись – ах! —поздней оторопью звезд в робких небесах.
«Табак, водка, ночь. Третьи сутки…»
Табак, водка, ночь. Третьи суткиодно и то же вранье.Стесняться прошлого? Дудки!Паршивое, да свое,
как я уверял когда-то.Ну и? Повторяться – нетакой уж и грех, солдаты,лепечущие во сне.
Пусть бедствовать с музой тощейнесладко, но жизнь – жива,и жалкая честность прощелукавого воровства.
Есть молодость без утайки,которая в нужный часк безглазой, глухой хозяйкеспокойно подводит нас —
и мудрость есть без оглядки, —хотя ее тоже нет,за вычетом той тетрадки,где страсть, словно вербный свет,
где старый Мазай и зайцыпод недорогой ольхойкрасят пасхальные яйцалуковой шелухой4 января 2009
«Говорю, говоришь? Говорит: говорят…»
Говорю, говоришь? Говорит: говорят.Извергают из уст стохастический рядграмматических форм, как Цветков бы сказал,заходя, ошарашенный, в кинозал,
где пахучий попкорн с маргарином даюти винтажное порно показываютпод урчание масс просвещенных. О да,мы достигли сияющих бездн, господа,
докарабкались до безопасных высот,над которыми мусор по ветру несет,и бесплодный, подобный смоковнице, стыднебеленым холстом над Москвой шелестит.
Ветер, ветер! Безвременный зритель, дурак,отчего ты горячею кровью набряк?Для чего напрягаешься? Что ты поешь?Для кого сочиняешь последнюю ложь…
«Рассказывай, шуми: подвластна гению…»
Рассказывай, шуми: подвластна гениюсмерть; идол вязовый сулит воскресный свет…Нет, время – лишь свободное падение,а ствол его – растительный предмет.
Я – вправе возражать, я – многоклеточный,беспозвоночный, средняя ступеньна лестнице Иакова, избыточной,как в юности благоуханный день
в Фирсановке (шафранный, синий, розовый!).Печаль крепка, и наплевать ей, длячего за озером, за рощею березовойстелились земляничные поля.
Пьет чай с малиною, трезвея, ангел сумрачный.Старик твердит «аминь», юнец – «come on!».Простимся ли, проспимся ли – не умничай.Не уходи. Теплее всех времен —
стремительное, скудное, которомуклянешься в верности, и всхлипываешь с ним,как будто ночь – безмолвней крыльев ворона —лежит над скудным городом твоим.
«чистая богадельня лучшее что человечество может дать…»
чистая богадельня лучшее что человечество может датьстарикам и старухам телевизор и трубчатая кроватьдеве преклонных лет подают на долгожданный обедчечевичный суп зеленый салат хорошо пропеченный омлет
дева преклонных лет шепчет сквозь дремубогохульственные словапальцы ее теплы красные дёсны голы а душа живадева преклонных лет прорицает с ветхозаветной тоскойчто женская доля немногим лучше мужской
навестить иного больного приятственно – он выздоровеети тогдаледяная водка польется как на второй день творениямолодая водано к деве никто не приходит – ни праведник ни злодейне принесут ей порочных безумием пахнущих орхидей
«Свет выключился. Музыка сломалась…»