Посвящение мальчику Теодору
1.
один как перст неявно мне осталосьптиц тешить корки хлебные крошаопять на пятки наступает старостьно верую обучится душа
лиловая звенеть и удивлятьсяв пивном das Leben винной ли la vieбез працы не бывает кололацыи уголек не тлеет без любви
2.
светают облачные аркидождем умытый дышит паркпочтовым клеем пахнут маркии беззащитный аардварк
как бы гроза в начале маямогуч и тверд но не жестокспешит по полю, воздымаятапировидный хоботок
и обращаясь взором к высямнебесным чествует творцакак голос крови независимкак тайна женского лица
а я простейший папараццилюблю и свет и перегнойчтоб воссиявши затерятьсяв земле эстонии родной
ах отойти б от этой темыне размыкать бы устных губно я мыслитель как и все мыа значит тоже трубкозуб
3.
Ты помнишь светлый сад для живности,где на свободе слон бродили стаи разной чудной дивности,и муравьед, и крокодил,
где тигра пленного не гробилирешетками, и свет зариструился лишь на автомобилис детьми невинными внутри?
Да, тесно спать в проулке, раненомраспадом, но бывает миг,когда не просто марсианином,начитанным журнальных книг,
а императором над хаосомбыстроживущих рыб и небты пробуждаешься, и страусомхватаешь вечной жизни хлеб
из рук заезжего хозяина.Пускай он только сонный газ,из дерева не вырезаемый,парящий, словно твой пегас —
с его поддержкой смертный силитсяпоймать свой голос, как ежа,ржаную оторопь кириллицыв сердечной сумочке держа.
Любовь моя, нет, в сентябременя не трогай – скуден мой итог,ведь всякий свет есть слепок времени.Пространства крепкого глоток.
4.
Вот и осень наступилаувядают все цветыи безмолвствуют унылопридорожные кусты
лишь цепная псина лаетпосреди пожухших травлишь рябины кисть пылаеткак бы смертью смерть задрав
пусть весною мир воскреснет.а отдельный человекесли сердце страшно треснетне срастись ему вовек
но зато от скорби страстнойсократясь от страха самстанешь тенью неподвластнойобнаженным небесам
кто понятием проникся,знает осень есть покойперекур журчанье стиксакарамелька за щекой
5.
Вот рифмы хаос – страусЧернил – уныл – винилИх добрый доктор ХаусНавряд ли б оценил
Он гений медициныХотя чуть-чуть маньяк
Он знает все вакциныОзон и аммиак
Он славен трудной дружбойС красоткой-медсестройНо он искусству чуждыйЛечебный наш герой
Ему поэзья пофигКак кислый русский квасYet nobody’s perfectЗато он лечит нас
Вот так и Бог могучийСвой дивный спрятал ликЗа темно-серой тучейБесплотен и велик
И в каждом хвором чреслеОн побеждает тьмуВ веселье детском еслиДоверишься ему
6.
вот вечер пятницы студенты нетрезвына мертвых улицах красавицы-москвы
читают вслух рождественского илипортвейном из увесистой бутыли
по очереди тешатся подругигриво обнимают но из рук
портфельчиков своих не выпускаюткогда невинных барышень ласкают
в сиих влагалищах клееночных лежатконспекты ценные преступный самиздат
а у запасливых прекрасной водкис закуской сладкой лука и селедки
зачеты и экзамены сданывсе чудно лишь бы не было войны
с какими-нибудь подлыми китайцамиа может не дай бог американцами
но ведают: и день и ночь в кремлезаботятся о мире на земле
«Нищий плачет на коленях, а живой, как птица Злость…»
Нищий плачет на коленях, а живой, как птица Злость,молча к плугу ладит лемех, нержавеющую ось.Да и что такое время? Дрожжевой его замессолидарен только с теми, кто и весел, и воскрес,для кого вполоборота двадцать скорбного числапочвы черная работа червью влажной проросла
Почивает царь в постели, ёж на парковой скамье.Снится пресным Церетели, а безносым Корбюзье.Подожди, мой друг поющий, погоди, мой добрый дождь —в белокаменные кущи без меня ты не войдешь,там прогорклый ветер дует, там вахтеры – смерть и труд —под гармонь немолодую гимны спасские поют