Каждый субагент должен действовать таким образом, чтобы сгладить различие, вызвавшее его активацию.
Рис. 14
С первого взгляда схема может показаться одновременно слишком простой и слишком сложной. С точки зрения психологии разностная машина выглядит чересчур примитивной для воплощения совокупности амбиций, разочарований, удовлетворений и огорчений, проистекающих из достижения или недостижения цели. Но это ведь не качества самих наших целей, они возникают из взаимодействия между многими агентами, которые участвуют в достижении целей. С другой стороны, можно задаться вопросом, действительно ли понятие цели должно опираться на столь сложную четырехстороннюю схему отношений между агентами, ситуациями, описаниями и различиями. Мы увидим, что на самом деле все проще, чем кажется, поскольку большинство агентов учитывают существование различий.
7.9. Намерения
Когда мы наблюдаем, как мяч скатывается по склону, то замечаем, что он будто пытается обогнуть препятствия на своем пути. Не ведай мы о гравитации, у нас могло бы возникнуть искушение подумать, что мяч имеет цель двигаться вниз. Но мы знаем, что он не «пытается» что-либо сделать; впечатление намерения формируется только в сознании наблюдателя.
Когда мы экспериментируем со Строителем, нам тоже кажется, что у него есть цель. Всякий раз, когда вы оставляете кубики подальше, он протягивает руку и возвращает их обратно. Всякий раз, когда вы разваливаете башню, он ее восстанавливает. Он словно хочет построить башню и упорно трудится, пока башня не будет построена. Разумеется, Строитель выглядит умнее катящегося мяча, поскольку ему приходится преодолевать более серьезные препятствия. Но стоит нам понять, как работает Строитель, как мы видим, что он не сильно отличается от мяча: все, что он делает, это продолжает искать кубики и ставить их сверху других кубиков. Действительно ли у Строителя есть цель?
Одним из элементов стремления к цели является настойчивость. Мы не скажем, что Строитель хочет возвести башню, если он бросит попытки ее построить. Но самой по себе настойчивости недостаточно – ни Строитель, ни катящийся мяч не имеют ни малейшего представления о том, каков будет конечный результат их труда. Другим важным элементом стремления к цели является наличие некоторого образа или описания желаемого состояния. Прежде чем мы согласимся, что Строитель хочет возвести башню, мы должны убедиться, что он обладает неким образом или описанием этой башни. Концепция разностной машины воплощает в себе оба элемента: представление о некоем результате и механизм действия до достижения этого результата.
В самом ли деле разностные машины «испытывают желание»? Задавать подобные вопросы бессмысленно, поскольку они подразумевают различия там, где их нет и в помине (разве что в сознании наблюдателя). Можно воображать наш мяч совершенно пассивным объектом, который просто реагирует на внешнее воздействие. Однако физик[9] XVIII века Жан Лерон д’Аламбер показал, что возможно точно предсказывать поведение катящегося мяча, если описывать тот как разностную машину, чья цель состоит в расходовании собственной энергии. Нам нет необходимости принуждать себя к выяснению того, есть ли у машин цели или нет. Слова должны быть нашими слугами, а не хозяевами. Понятие цели облегчает описание некоторых действий людей и машин; оно предлагает нам возможность использовать простые описания с точки зрения активных целей вместо громоздких и неудобоваримых описаний деятельности машин.
Разумеется, многое из того, что люди подразумевают под «целями», осталось неохваченным. У нас, людей, столько способов желать чего-то, что ни одна схема не способна вместить их все. Тем не менее данная концепция уже привела ко многим важным открытиям в изучении искусственного интеллекта и в психологии. Схема разностных машин остается наиболее полезной для выявления целей или намерений, которые еще не проявили себя.
7.10. Гениальность
Естественно, мы восхищаемся нашими Эйнштейнами, Шекспирами и Бетховенами – и задаемся вопросом, смогут ли машины когда-либо выдвигать столь дерзновенные теории, создавать столь великие пьесы и симфонии. Большинство людей считают, что для этого требуется «талант» или «дар», который не поддается объяснению. Если так, тогда отсюда следует, что компьютеры не способны творить, поскольку все действия машин объяснимы. Но почему мы предполагаем, что творения и свершения величайших людских умов сильно отличаются от творений и свершений обычных людей? Мы ведь так мало знаем о том, что делают обычные люди! Конечно, преждевременно спрашивать, как великие композиторы сочиняют великие симфонии, до того, как мы выясним, как обычные люди мыслят себе обычные мелодии. На мой взгляд, нет принципиальной разницы между обыденной и «творческой» мыслью. Прямо сейчас, если меня спросят, что кажется мне более загадочным, я отвечу: обыденное.
9
Так у автора. Корректнее все-таки называть этого французского ученого механиком и естествоиспытателем.