«Проваливай отсюда, хам!» – кричал на поле взъерошенный Нико. Конечно, бабушка вряд ли похвалила бы его за подобное, но как мужчина он просто обязан образумить зарвавшегося наглеца. Пусть лишь подручными для юного футболиста средствами.
Марио побрел по солнцепеку дальше. Похоже, напиваться в стане врага не стоило. А что этот городишко враждебен ему, пианист уже не сомневался. «Главное беречь руки», – размышлял он. Один из мячей довольно чувствительно ударил в плечо, а это могло мешать при игре на концертах. Глухое раздражение снова грозило воспламениться искрой гнева. Марио зло сплюнул под ноги и пнул ближайшую урну. Тут же, как по волшебству, перед ним возник полицейский. Марио присвистнул. Это была девушка, да еще и красивая! Форма невероятно ей шла, подчеркивая достоинства фигуры. Красноречиво пялясь на стража порядка, Орнари расплылся в своей фирменной улыбке. Но она не отреагировала. Вернее, отреагировала, но совсем не так, как бы ему хотелось.
– Ваши документы! – строго выплюнула она, сердито щуря глаза.
– Эй, я ничего противоправного пока не совершил, – неуверенно промямлил Марио по-английски, язык предательски заплетался. Но, поймав суровый взгляд девушки, за документами все-таки полез.
– А ты чего такая сердитая? – снова попытался разрядить ситуацию Орнари.
– Это вы были сегодня в полдень в магазине «У Фонтаса»? – строго спросила она.
– Э… не знаю, где это, какой Фонтас? Кто это вообще? – Марио сообразил, что гадкий верзила растрезвонил о той истории со старухой своим коллегам.
– Надеюсь, что это не вы. У нас в городе очень не любят хамов, которые грубят пожилым людям. Соберите мусор! – зло припечатала девушка. Марио не сразу понял, она что, требует собрать мусор, выпавший из той урны, что он сейчас пнул? Девица сдурела? Марио хмыкнул.
– Или пройдем в участок? Мусорить ведь не хорошо! – вкрадчиво сообщила она. Пианист окинул взглядом рассыпанные по тротуару бутылки от воды и фантики от мороженого. Перспектива встретить в участке давешнего амбала совсем не прельщала. Марио нахмурился, зло косясь на противную девку, а она, будто невзначай, положила руку на дубинку. Этот аргумент вполне убедил Марио, что придется убрать мусор. Хорошо, что владелец магазинчика напротив предоставил ему веник и совок.
Грозная Кириаки Дикеади, или Кики, как называли ее близкие, уперев руки в бока наблюдала за тем, как этот франт сметает своими изнеженными ручками мусор в совок. Вот что за человек? Приехал в их милый городок, нахамил госпоже Папаризу, а теперь ходит пьяный и мусорит! Жаль, что нельзя его задержать за хулиганство, может поумнел бы хоть немного.
10-15
10.
Марио проснулся от боли: шея затекла, в голове какой-то мерзавец то бил в барабаны, то разыгрывал адскую какофонию на струнных. Солнце слепило глаза, уличный шум намекал на то, что спал Орнари отнюдь не на удобной постели в своих апартаментах, а на сидении машины. Пианист уже не помнил, каким чудом он нашел, где припарковал свою малышку. Хоть в этом повезло, ничего не скажешь. События вчерашнего вечера всплывали одно за другим с поистине издевательским упорством. Несказанно радовало, что он, наконец, постиг суть всех своих злоключений! Марио со стоном тер затекшую шею и вспоминал…
После инцидента с урной он вел себя осторожно. До вокзала добрел в закатных лучах солнца. На площади перед входом в здание сиротливо ютилось единственное такси. Орнари, радуясь ему, как родному, и поминая опротивевший городок очередным бранным словцом, ввалился в салон. Хмурый водитель ему сразу не понравился. Испугавшись остаться в стане врага на ночь, Марио живо вытащил влажноватый еще кошелек и продемонстрировал веер из банкнот. Но это нисколько не смягчило молодого грека.
– Мне срочно нужно попасть в Салоники, заплачу сколько скажешь! – Орнари решил, что парень набивает цену. Еще бы, он ведь тоже один из местных.