Но не время предаваться грезам! Пианист решительно сгреб со стола папку с нотами, которые должны были составить предлог для разговора, поправил фрак и отправился навстречу новой победе. Ожидаемо, Клеопатра уже сидела в зале, гипнотизируя беспокойным взглядом местную сцену – к слову, менее безвкусную, чем предполагал пианист.
Когда Марио был в двух шагах до цели, от входа в зрительный зал раздались радостные возгласы. К подавшейся вперед Клео подлетели три девушки и принялись обнимать ее с такой радостью, что Орнари невольно замер. Одна из них, та, что постоянно краснела и робела, определенно кого-то напоминала. Пока Марио хмурился, припоминая, где мог встретить эту гречанку, девицы весело хохотали, наперебой что-то щебетали, теребили Клеопатру за руки, трогали ее платье, вздыхая и снова улыбаясь. Даже для привыкшего к женскому обществу Марио это оказалось слишком. Пианист молча ретировался, а нежданные гостьи продолжили изливать на смеющуюся Клео свои восторги.
«В этом проклятом городишке все идет наперекосяк. Пережить бы сегодняшний концерт без потерь», – раздраженно подумал Орнари, выглядывая из-за кулис. Он даже не подозревал, насколько прав в последнем.
13
Иван улыбчиво жмурился на южном солнце. До конца не веря своей удаче (вырваться с работы, успеть купить билеты на самолет и не проболтаться невесте о приезде он считал чем-то удивительным), он уверенно ступил на незнакомые улочки Неа Евтихии. День обещал одни радости: скорая встреча с Клео, отличный концерт, множество приятных знакомств, ресторан после выступления и все это хоть и под солнечным зноем, но с ней и у самого моря! Поудобнее перехватив экзотический букет, Иван поспешил к зданию оперного театра в городском парке.
Многочисленные Папаризу, их друзья и соседи весело гудели, рассаживаясь по местам в зрительном зале. До сих пор неподозревающую о предстоящем сюрпризе юбиляршу усадили на первый ряд в компании других старожилов.
За кулисами в этот момент царило предконцертное оживление. Некоторые любопытные уже успели выглянуть в зал, и теперь все музыканты были в курсе, что он полон. Разве могло быть иначе на родине певицы? Марио нетерпеливо мялся у входа на сцену. Еще немного, и здесь появится Клеопатра. Нетерпелось оценить ее концертное платье и первым засвидетельствовать восхищение.
Девушка медлила. Нетерпеливый пианист решил выглянуть в зал. Ему казалось, что сейчас он узрит сборище ядовитых скорпионов или что-то в этом духе. Чего еще ожидать от мерзкого городишки, где Орнари оказали столь отвратительный прием? Марио нахмурился, выхватив из толпы лицо того самого таксиста, который беседовал с вредной девицей из полиции. Рядом с ними вертелся рыжий мальчишка, которому пианист долго мечтал надрать уши за его футбольные залпы по своему плечу. На соседнем ряду громоздилась массивная фигура личного врага Орнари – полицейского из супермаркета. Он снова что-то заливал той симпатичной краснеющей девице. Марио хлопнул себя по лбу: вот где он ее видел! И сегодня эта тихоня приходила перед концертом к его Клео! Не успев удивиться их знакомству, Марио повернул голову, чтобы упереться взглядом в ту старушку. Она премило беседовала с какими-то людьми, сжимая в руках букет. Орнари настолько не поверил глазам, что даже выглянул из-за кулисы так, что был замечен зрителями. Противный рыжий пацан что-то взвизгнул, пихая таксиста в бок и тыкая пальцем аккурат в сторону Марио. Мальчишка продолжал верещать, оборачиваясь к своим соседям во все стороны. Все они начинали хмуриться и смотреть на пианиста. Орнари с ужасом отшатнулся, монотонный гул в зале стал каким-то зловещим. В мыслях пианиста вставала исписанная уродливыми надписями машина, наступающий на него таксист, злобная полицейская девица, град футбольных мячей и медвежья хватка того громилы. Марио сжал кулаки и витиевато выругался. Неужели придется играть им? Пианист осторожно глянул в щель занавеса – одиозная компания что-то горячо обсуждала. Одна старуха Папаризу продолжала безмятежно улыбаться, глядя на сцену.
Марио отступил от занавеса, судорожно соображая. Интуиция вопила об опасности. Разум рисовал внушительные суммы неустойки и суровое лицо сеньора Прециози. А потом и вовсе его ногу в изящном ботинке, которая не менее изящно давала пинка одному незадачливому пианисту. Марио пятился до тех пор, пока не уперся в двух рабочих сцены. Один из них, явно местный, что-то с жаром объяснял своему товарищу-иностранцу на ломаном английском. «Да у нас за такое…» – грек понизил голос до шепота, прихлопнув кулаком свою ладонь. Его коллега хохотнул. «А я хама не потерплю…», «предлагал вообще утопить», – снова донеслось до Орнари. О чем он? Пианист не знал, показалось ему или нет? На миг все зрители в зале превратились для него в одну сплоченную толпу сообщников. И они жаждали крови! Его крови! Недолго думая, Орнари рванул к выходу из театра.