Следуя за темными мачтами высоковольтной линии, мы перешли поле, а через минуту или две очутились на улице, которая подходила сзади к ее дому. Никаких машин не было видно.
Маделина потянула меня за рукав.
— Мой дальше, — сказала она.
Теперь я узнал, где мы находимся, я видел очертания олеандровой живой изгороди. Я медленно отворил ворота, мы вошли и остановились.
— Подождите меня здесь, — шепнул я ей на ухо. — Я погляжу, нет ли где машины.
Она кивнула, и я пошел по лужайке к дому. На углу возле кустов я остановился и выглянул на подъездную дорогу. Машин там не было.
Я бесшумно обогнул дом, двигаясь к фасаду. Царила глубокая тишина, только где-то по ту сторону лужайки слышалась тихая музыка. Это могло быть радио в доме на другой стороне улицы.
С минуту я постоял неподвижно, раздумывая. Они могли сидеть в машине на улице и сторожить подъездную дорогу, а могли быть в доме. Мы должны иметь и это в виду.
Я повернулся и тихо прошел мимо задней веранды. Когда я приблизился к дыре в олеандровой изгороди, то вдруг увидел белые каемки ее туфель. Она шла по лужайке к дому. Вдруг пятна исчезли, словно растворились в темноте.
Я продолжал стоять, мое сердце бешено колотилось. Кто-то двигался между нами. Нет, не может быть: ведь там на лужайке никого не было. Затем я снова увидел ее туфли, она стояла на прежнем месте. Я старался разглядеть это нечто в темноте, но ничего не видел. Потом белые пятна опять исчезли. Что-то было между нами, и это что-то передвигалось.
Я не мог предупредить ее. Мне вдруг захотелось крикнуть, чтобы она ушла, но этого делать было нельзя. Этот тип знал, что она там. Однако он не знал, что позади него был я. Мои нервы напряглись до предела, рот пересох.
Я мог удрать, мог обойти их обоих и пройти через ворота.
Однако я не ушел. Я не мог бросить все, находясь так близко от цели. Я стал к ним подкрадываться, очень медленно, затаив дыхание.
Затем все это и произошло. Она увидела или услышала, или как-то почувствовала, что тут есть кто-то еще.
— Я здесь, — прошептала она.
Яркий свет упал на ее лицо и верхнюю часть тела. Она стояла меньше чем в четырех метрах от меня, подобно освещенной статуе. Я бросился сзади на незнакомца и выхватил из кармана пистолет. Я видел его очень ясно при свете его же карманного фонаря. Я поднял пистолет, размахнулся и ударил.
— Стойте на месте, миссис Батлер, — сказал я. — Вы…
Незнакомец застонал, рука его дрогнула, и фонарь упал на траву. Сам он содрогнулся и тоже упал. Я подскочил и выключил фонарь. Чернота снова окутала нас, стало темно, как в угольной шахте.
Страх охватил меня. Вероятно, я слишком сильно ударил его. Я схватил его руку, но руки мои дрожали, и я никак не мог нащупать пульс. Я положил руку ему на грудь, дыхание было нормальное.
Маделина наклонилась ко мне.
— Я думала, что это вы, — прошептала она.
Я промолчал. Что теперь нам с ним делать? Он был без сознания, но в любой момент мог прийти в себя. Оставить его здесь и пойти в дом было бы самоубийством. Придется пойти туда ей одной, а мне сторожить его. А вдруг в доме сидит еще один?
У нас мало времени. Мне надо что-то придумать, и поскорее.
Я нагнулся, вынул пистолет из его кобуры и бросил в кусты. Когда я вынимал его, то услышал звяканье. На его поясе висел какой-то металлический предмет. Я пошарил рукой и нащупал его. Наручники. Я снял их с пояса.
— Подождите здесь, — прошептал я Маделине.
Я подхватил его и потянул по газону к живой изгороди. Там я посадил его, прислонив к кустам, заложил руки за спину и защелкнул на них наручники. Потом достал носовой платок и сунул ему в рот, снял галстук и плотно обвязал им челюсть, чтобы он не мог вытолкнуть платок изо рта. Мужчина все еще был без сознания. Нагнувшись, я прислушался к его дыханию. Дышал он спокойно и равномерно.
Я вернулся к Маделине и прошептал:
— Мы должны поскорее уйти отсюда. У вас нет времени переодеться. Бросьте что-нибудь из одежды в чемодан.
Она кивнула.
Я подошел к окну в подвал, открыл проволочную сетку, затем окно и забрался туда. Потом помог влезть ей. Мы стояли в темном подвале и прислушивались. Было жарко и душно, и ничего не слышно, кроме дыхания.
— Где ключи от сейфов? — шепотом спросил я.
— В кухне.
— Пойдемте.
Я включил свой фонарик и направился к лестнице. Чувствовал я себя, наверно, как мышь в мышеловке, которая соблазнилась приманкой. Мы вошли в кухню. Я выключил фонарик, и мы прислушались. Стояла мертвая тишина. Я подошел на цыпочках к другой двери и посмотрел в окно темной столовой. Кроме темноты, я ничего не увидел.
— Где? — спросил я.
Маделина взяла меня за руку и указала лучом фонаря на белый стенной шкаф позади раковины. Там на вбитом в дерево гвозде висела связка ключей. Это были всякие ключи, которыми много лет не пользовались: запасные для машины, ключи от подвалов, чемоданов. Она подошла, взяла связку ключей, вынула из них три и повесила ее обратно на гвоздь. Некоторое время она держала ключи на открытой ладони, поглядела на меня холодным ироническим взглядом и сунула их в сумку.
Я взял ее под руку, и мы пошли через столовую. В маленьком коридоре у лестницы я отдал ей свой фонарик.
— Поторопитесь, — сказал я. — Бросьте в чемодан несколько платьев и обувь. А затем нам надо убираться отсюда.
Я посмотрел ей вслед, когда она поднималась с фонарем по лестнице. Наверху она завернула за угол, и свет исчез. Время тянулось бесконечно. Минуты шли одна за другой. Наконец я увидел наверху луч света, Маделина спускалась по лестнице. На ногах у нее теперь были туфли для улицы, а в руке небольшой чемодан. Я взял его, мы прошли через кухню и спустились в подвал. Ее каблучки стучали по полу подвала. Еще минута, и дело будет сделано.
Но, когда мы подходили к окну, я увидел кое-что уголком глаза. Мурашки побежали по спине. Я вырвал у Маделины фонарь и погасил его, а другой рукой зажал ей рот, чтобы она не закричала. Я чувствовал, как она повернула голову к окну и вздрогнула.
Снаружи перед окном виднелся свет карманного фонаря.
Его луч был направлен в первое окно подвала. Он проник через грязное стекло с проволочной сеткой и паутиной и упал на стену подвала позади нас. Маделина немного повернула голову, и я сообразил, что все еще зажимаю ей рот. Я отнял руку. Луч света прошел по стене и упал на пол меньше чем в двух метрах от нас. Затем он исчез.
Я перевел дыхание, потом взял ее за руку, и мы отошли к середине помещения, к печи. Нам нужно было спрятаться где-нибудь. В тот же момент фонарь зажегся у второго окна, которое я разбил. Я потащил Маделину за печь и осторожно выглянул из-за угла. Луч, обшаривая окно, остановился на том месте, где я выбил стекло. Я сжал руку Маделины. Если это полицейский, то он наверняка влезет сюда. Увидев полоски клейкой ленты, он сразу поймет, что через окно кто-то проник в дом.
Он открыл проволочную сетку, затем окно.
Мы стояли, не шелохнувшись. Луч света теперь бродил по подвалу, и, если мы побежим, нас сразу заметят. Он направил луч света на пол перед окном и спрыгнул в подвал, но при этом потерял равновесие и упал. Фонарь выскользнул из его руки и покатился по полу. Я широко открыл глаза. В луче света я увидел туфли на высоких каблуках и ноги в нейлоновых чулках, которые не могли принадлежать полицейскому.
Я почувствовал, как вздрогнула Маделина Батлер. Затем она вцепилась в меня словно от страха. Сотни мыслей крутились в моей голове, но ни одной верной.
Я заметил, что произошло, когда было уже поздно.
Диана Джеймс встала и подобрала с пола фонарь. Вдруг Маделина вырвалась у меня из рук. Я попытался остановить ее, но все произошло слишком неожиданно. Она подняла фонарь и направила свет на лицо Дианы.
— Действительно, Синтия, это ты, — сказала она. — Не думала я, что ты будешь так глупа и придешь сюда.
Синтия?Но у меня не было времени подумать об этом. Я словно разглядывал взрыв в лупу времени. «Диана Джеймс» выпрямилась. Ее глаза расширились от ужаса. Она открыла рот, будто хотела что-то сказать, но не издала ни звука и не закрыла его.