Я перевел дыхание, потом взял ее за руку, и мы отошли к середине помещения, где была печь. Нам нужно было спрятаться где-нибудь. В тот же момент фонарь зажегся у второго окна, которое я разбил. Я потащил Маделину за печь и осторожно выглянул из-за угла. Луч, обшаривая окно, остановился на том месте, где я выбил стекло. Я сжал руку Маделины. Если это был полицейский, то он наверняка влезет сюда. Увидев полоски клейкой лепты, он сразу поймет, что через окно кто-то проник в дом.
Он открыл проволочную сетку, затем окно.
Мы стояли, не шелохнувшись. Луч света теперь бродил по подвалу, и, если мы побежим, нас сразу заметят. Он направил луч света на пол перед окном и спрыгнул в подвал, но при этом потерял равновесие и упал. Фонарь выскользнул из его руки и покатился по полу. Я широко открыл глаза. В луче света я увидел туфли на высоких каблуках я ноги в нейлоновых чулках, которые не могли принадлежать полицейскому.
Я почувствовал, как вздрогнула Маделина Батлер. Затем она вцепилась в меня словно от страха. Сотни мыслей крутились в моей голове, но ни одной правильной.
Я заметил, что произошло, когда было уже поздно.
Диана Джеймс встала и подобрала с пола фонарь. Вдруг Маделина вырвалась у меня из рук. Я попытался остановить ее, но все произошло слишком неожиданно. Она подняла фонарь и направила свет на лицо Дианы.
— Действительно, Синтия, это ты, — сказала она. — Не думала я, что будешь так глупа и придешь сюда.
Синтия? Но у меня не было времени подумать об этом. Я словно разглядывал взрыв в лупу времени. «Диана Джеймс» выпрямилась. Ее глаза были расширены от ужаса. Она открыла рот, будто хотела что-то сказать, но не издала ни звука и не закрыла его.
В этот момент я заметил, что карман моего пиджака пуст, и мне стало ясно, зачем Маделина прижималась ко мне в темноте. Я бросился к ней, хотя понимал, что помешать уже не успею.
Она выстрелила. Звук был оглушительный, он повторился, отразившись от бетонных стен маленького помещения, в котором даже стук женских каблуков резал ухо. Не успел я схватить ее, как она выстрелила второй раз. От грохота чуть не лопнули барабанные перепонки.
Я увидел, как «Диана Джеймс» вздрогнула, прижала руки к груди и упала на пол.
Тишина окутала нас. Она шумела в моих ушах, я чувствовал себя словно в безвоздушном пространстве. Я схватил Маделину.
— Вы… — проговорил я и больше не мог вымолвить ни слова.
Я был словно парализован. Потом я попытался подтащить ее к окну.
— Вот ваша «пушка», — сказала она.
Не знаю, зачем я взял пистолет. Я швырнул его и услышал, как он ударился о стену и пол.
— Вылезайте наружу, — сказал я.
Однако она исчезла, а вместе с ней и фонарик. Я остался в темноте. Я протянул руки и ничего не нашел. Потом я вдруг вспомнил о другом фонаре в кармане пиджака. Я вытащил его и хотел включить, но в последний момент остаток рассудка заставил меня отказаться от этого. Наши шансы выбраться отсюда, прежде чем весь город набросится на нас, были меньше одного из тысячи, а если я зажгу свет, будут равны нулю.
Я нащупал окно. Возможно, Маделина уже вылезла из него. Вдруг позади меня вспыхнуло пламя. Я обернулся.
— Прекратите! — зашипел я.
Затем я увидел, что она делает. Это было сумасшествием.
Свет исходил не от фонаря, она зажгла спичку и поджигала ею груду старых газет и журналов, лежавших возле ящиков с углем. Газеты ярко вспыхнули. Я бросился туда. Она взяла другую газету и бросила на горящую. Я оттолкнул ее в сторону и стал гасить пламя, но это было уже бесполезно.
Огонь охватил всю груду и лизал деревянную балку потолка. Я отступил.
— Вылезайте наружу! — крикнул я.
Она поспешила к окну, я последовал за ней и обо что-то споткнулся. Это был маленький чемодан. Я схватил его и побежал за Маделиной. Я помог ей втиснуться в окно, затем выбросил чемодан. Потом я повернулся к «Диане» и положил руку ей на шею. Она была мертва.
Я вылез из окна, и мы побежали по траве. Царила полная тишина, не было слышно ни звука. У ворот я обернулся. За подвальными окнами бушевало пламя. Через несколько минут весь дом будет в огне.
Глава 11
Мы выскочили из ворот и побежали по улице вниз. Когда мы свернули под высоковольтную линию, позади раздался вой сирены. Наверное, кто-то услышал выстрелы и сообщил в полицию.
Маделина споткнулась в темноте, я поднял ее за руку. Лучше бы она умерла, лучше бы вообще не рождалась на свет. Она все испортила. Я не имел понятия, почему никак не пошлю ее на все четыре стороны.
По дороге к машине, стоявшей под густым деревом, я достал из кармана ключ. Я бросил чемодан в машину и завел мотор. Маделина подбежала с другой стороны и села. Загорелось внутреннее освещение и погасло, когда она захлопнула дверцу. В этот короткий миг я успел заметить, что у нее не было сумки, она оставила ее дома. Зашуршали колеса, когда мы спускались с подъема. Я весь напрягся перед поворотом на боковую улицу. Она не взяла сумку. В самый последний момент я повернул и резко дернул руль.
Мы подъехали к главному шоссе. Ни одной машины не было видно. Я свернул, не тормозя, злой, как дьявол.
Она убила «Диану Джеймс» и натравила на нас полицию. В течение часа все дороги будут перекрыты. Но хуже всего было то, что из-за отсутствия ключей теперь нельзя будет достать деньги — те деньги, к которым я так стремился. Я подумал об этих трех ключах, которые потемнели от огня в горящем доме… Теперь у нас даже нет тысячи долларов. У нас нет ничего. По всей стране нас ищут полицейские, а нам не на что будет укрыться где-нибудь на неделю.
Она вынула сигарету из кармана, закурила и откинулась на спинку сиденья.
— Вы, кажется, на что-то разозлились? — спросила она.
— Вы идиотка!
— Разве вам не понравился костер для вашей очаровательной подруги? — спросила она. — Я нахожу его очень впечатляющим. В нем есть что-то вагнеровское.
— Вы просто…
Я умолк и взял себя в руки. Говорить не имело смысла. Для меня все было кончено. Я уставился на набегавшую дорогу и время от времени поглядывал в зеркальце заднего обзора, не преследуют ли нас. Где лучше остановиться? Перед следующим городком или после него?
— Вы очень разозлились?
— Вам, видимо, не совсем ясно, что вы натворили, — ответил я. — Вы могли бы просто позвонить в полицию и сказать им, где мы находимся. Наши шансы ускользнуть теперь один против миллиона. А кроме того, вы что-то оставили в доме.
— Ах, вот оно что, — иронически проговорила она. — Поэтому вы и рассердились? Вы имеете в виду ключи?
— Теперь это не имеет значения. Но где вы оставили свою сумочку?
— Где оставила? — переспросила она. — Она в чемодане.
Я вдруг почувствовал слабость. Я вспомнил, что поднял чемодан в подвале только потому, что споткнулся о него. Лишь через минуту я смог снова заговорить.
Хорошо, — сказал я, — но разве вам не ясно, в какой переплет мы попали? Возле вашего дома собралась куча полицейских. У них в машине радио, а из Маунт Темпла ведут только четыре шоссе. Они их перекроют и нам через следующий город уже не проехать.
— Верно, — согласилась она. — Мы и не поедем до следующего города. Километрах в десяти отсюда есть развилка и направо отходит проселочная дорога. Потом километров через 15 она приведет нас к другой проселочной дороге, ведущей на юг.
— И длинная она?
— Этого я точно не знаю. Но там их много, и километров 150 нам не придется выезжать на шоссе. Повсюду полицейские посты не поставишь.
Это был наш единственный шанс. Я нажал педаль газа. Эти 10 километров казались бесконечными. Дорога уклонилась чуть вправо, и я увидел впереди задние огни какой-то машины. Я сбавил скорость, мне не хотелось обгонять ее, возможно, это была полицейская машина.
— Сейчас мы подъедем к этой дороге, — сказала Маделина.