– Пойдем-ка, тебе нужно умыться и успокоиться.
Я покорно пошла с ним. Мы поднялись на четвертый этаж, и он провел меня в свою квартиру. Завел в ванну и дал чистое полотенце.
– Ну, в общем, приведи себя в порядок.
Когда уже уходил, он попросил:
– Только не закрывайся, а то мало ли чего тебе в голову придет…
Я издала смешок и закрыла перед ним дверь. Он боялся, что я повешусь тут ему на бельевой веревке.
Первым делом я обследовала ванну, залезла во все ящички. Один был полон презервативов. Во всех остальных – прочее барахло для ванны. Дневника тут не было.
Я спокойно умылась и даже вымыла волосы, чтобы обеспечить себе более длительное пребывание в квартире отца Стефы.
Когда я вышла, Андрей сидел на кухне за барной стойкой. Мне нужно было в комнату, поэтому я спросила:
– А фен есть?
– Да, в ванной.
Я тяжело вздохнула, обмахиваясь рукой.
– Там так душно. Можно я посушу волосы в комнате?
– Да, конечно. Бери, суши.
Я забрала из ванны фен и прошла в комнату, которую ранее занимала Стефа. Теперь там были лишь тренажеры, спрятать дневник негде, поэтому я поспешила в спальню Андрея.
Я включила фен и принялась обыскивать комнату. Когда я была уже почти в отчаянии, я заглянула под матрас. Но и там было пусто. Однако я заметила на паркете царапину от ножки кровати. Ее кто-то отодвигал. Может, конечно, сам Андрей. Но я забралась на кровать коленями и просунула руку в щель между стеной и кроватью – и провела там по всей длине кровати. Моя рука наткнулась на что-то, похожее на книгу или… мой дневник!
И в эту секунду из-за двери раздался голос Андрея:
– У тебя все нормально?
– Да! – Я соскочила с кровати, схватила фен и крикнула: – У меня много волос!
Он открыл дверь, понаблюдал, как я сушу волосы, и спросил:
– Может, ты попить хочешь?
Пока я скакала по комнате, волосы мои почти высохли.
Я принюхалась, пробормотав:
– Так вкусно пахнет.
– Еда с ресторана. Хочешь перекусить?
– Спасибо. Ничего сегодня не ела.
– Ну пойдем.
Я отключила фен и вышла из комнаты, держа его в руках. Занесла фен в ванную, а затем прошла на кухню. Сумку я нарочно оставила в спальне, чтобы у меня был шанс за ней вернуться.
Мы ели сочный бифштекс из мраморной говядины, греческий салат, пасту с кусочками лосося, рулеты из баклажанов с сыром, а на сладкое – фруктовый салат с ягодами, медом и орехами.
Мы с Денисом часто ходили в тот ресторан, я всегда обожала их фруктовые десерты.
– Не расскажешь, что с тобой приключилось? – спросил Андрей.
Я помолчала, а затем призналась:
– Это мой парень… он ударил меня…
– Тот, калека? – изумился Андрей.
Я кивнула, а Андрей хмыкнул.
– Никогда бы не подумал.
– У него сложный характер.
– И тебе оно надо?
Я промолчала. Мы доели. Я засобиралась, поискала сумку, а потом якобы вспомнила, что забыла ее в спальне. И побежала забирать.
Я сразу же кинулась на кровать, просунула руку в щель и вытащила свой черный дневник. У меня сердце подскочило высоко-высоко. Я только и успела сунуть его в сумку, но так и осталась сидеть на кровати, когда вошел Андрей.
Он удивленно уставился на меня, я смотрела на него, не в силах принять решение, как поступить. Я нашла что искала, дневник у меня, я могла бы просто сбежать, ничего не объясняя. Но тогда Андрей при встрече с дочерью непременно расскажет ей, что встретил ее заплаканную подругу у дома всю в крови и пригласил к себе. Я не знала, можно ли его просто попросить никому не рассказывать о том, что я была здесь. И потому я пошла ва-банк.
– Андрей, – прошептала я, сползая на край кровати. Я встала и, быстро шагнув к нему, поцеловала. Он явно не ожидал, потому что даже ответил мне. И пусть наш поцелуй длился какие-то секунды, но был неожиданно страстным. А затем Андрей схватил меня за плечи и отстранил. От него дивно пахло, так утонченно и согревающе и в то же время освежающе. Аромат – музыка, подобная чарующей «Лунной сонате» Бетховена. Лиричное «Adagio», в котором изящно переплелись мандарин, бергамот и лимон; оживленная «Allegretto», словно вихрь из мяты, лаванды, корицы, мускатных и розовых орехов; и эмоциональный и яростный взрыв «Presto», в чьем роскошном древесном кружении витали амбра и мускус.
Мгновение мы смотрели друг на друга. А затем Андрей разжал пальцы, и я, не устояв на каблуках, плюхнулась на кровать.
– Вы очень красивый мужчина, – сказала я.
Он даже не смутился, взирал на меня с любопытством и долей удивления. Наконец холодно сказал:
– Иди домой.
Боже! Не будь я так счастлива, что мне удалось выкрасть дневник, я бы озаботилась вопросом самооценки. Она была не на высоте последнее время благодаря мужчинам, которые меня отталкивали. Денис, теперь еще и папаша Стефы. Можно подумать, я Квазимодо.