– Такого нельзя допустить. – Пенелопа впервые разглядела в молодом человеке, робевшем даже взглянуть на нее, не то что улыбнуться, упорную целеустремленность. Казалось, для достижения цели он готов на все.
Пенелопа вспомнила свой разговор с матерью перед свадьбой: «Подумай о семье: если ты окажешься в милости у ее величества, это пойдет всем нам только во благо. Возможно, когда-нибудь ты сможешь обеспечить будущее рода Деверо». Тогда она растерялась, но сейчас начала понимать: благополучие каждого, кто находится в зале, зависит от одной-единственной женщины, поэтому все здесь соперничают за высокие должности и стремятся укрепить положение своей семьи.
Декабрь 1581,
Лестер-хаус, Стрэнд
– Проследи за нашими вещами, – обратилась Пенелопа к Жанне. – И скажи матушке, что я здесь.
Она спешилась и подвела Красотку к яслям. Молодой конюх снял с кобылы седло.
– Альфред, бедняжке по-прежнему натирает. Нужно смазать ей спину окопником, чтобы облегчить боль. Сегодня вечером я поеду к мужу в Смитфилд, мне понадобится лошадь.
При мысли о ночи наедине с супругом сердце Пенелопы болезненно сжалось. Рич часто бывал при дворе, наслаждаясь новообретенным положением, однако личных покоев в Уайтхолле ему не полагалось, поэтому он ночевал в Смитфилде. В результате Пенелопа имела возможность прислуживать королеве, и такое положение дел вполне ее устраивало.
– Я нанесу ей мазь, миледи, – ответил Альфред.
– Лучше я сама. Ах ты, моя девочка. – Пенелопа похлопала Красотку по холке, взъерошила подстриженную гриву. – Растолки, пожалуйста, корень окопника.
Альфред улыбнулся и кивнул.
– Попрошу матушку, чтобы она отпустила тебя со мной в Смитфилд. Мне боязно доверять лошадь тамошнему конюху. Это всего на пару дней. Ехать недалеко, так что ты в любой момент сможешь вернуться, если потребуется.
– Как пожелаете, миледи. – Похоже, Альфред был доволен. Он появился в Чартли еще совсем мальчишкой, но уже тогда знал толк в лошадях. Пенелопа видела, как однажды он успокоил дикого пони, просто подув ему в ухо. – Отсюда не больше десяти минут верхом. Хороша ли конюшня в Смитфилде?
– Вполне сносная.
– Вы, наверное, рады возможности встретиться с супругом, миледи.
Пенелопа кивнула. Сердце сжалось еще сильнее. Как хорошо было в детстве! А теперь она замужем, к тому же вынуждена постигать премудрости придворной жизни. Альфред сходил в амбар, принес пригоршню корней окопника, ступку и кувшин гусиного жира и принялся, насвистывая, готовить мазь. Пенелопа наблюдала за его работой, лишь бы не входить в дом.
Мать непременно начнет выпытывать, что происходит в королевских покоях. Как ведет себя Лестер с королевой? Чем занят Берли? Его уродливый сынок все еще при нем? Не спускай с них глаз… они слишком могущественны. Кто из фрейлин нынче в фаворе? Новые украшения – верный признак благоволения королевы… Потом, разумеется, последует вопрос о месячных.
Регулы пришли в срок. Пенелопа испытала разочарование, однако мысль о ребенке, который мог быть зачат в брачную ночь, внушала противоречивые чувства. Разве после столь безрадостного соития может появиться малыш? С другой стороны, если она забеременеет, Рич оставит ее в покое. Пенелопа словно попала в одну из картинок-загадок, меняющихся в зависимости от угла зрения. А еще Сидни, о котором она думала постоянно, одержимо, словно пес, зализывающий рану. Порой казалось, будто он навеки исчез из ее мыслей, но стоило вспомнить его скорбное лицо, как сердце принималось болеть с новой силой.
– Вы видели щенка, миледи? – Альфред вручил ей ступку с истолченным окопником и кувшин с жиром.
– Какого щенка? – Пенелопа стала втирать мазь в ссадины на спине Красотки. Кобыла дернулась, однако тут же успокоилась.
– Одна из спаниелей вашей матушки ощенилась. Детенышей было двое, но один родился мертвым. Главный конюх приказал сунуть второго в мешок и утопить.
– Ты ведь этого не сделал? – возмущенно воскликнула Пенелопа.
– Разумеется, нет, миледи. Я надеялся, вы сжалитесь над бедолагой. – Альфред лукаво улыбнулся.
– Ты слишком хорошо меня знаешь. Покажи его.
Молодой человек указал в отгороженный угол. Оттуда сверкала пара настороженных глаз. На соломе лежала сука, рядом спал щенок. Малыш тихо повизгивал и дергал лапками; должно быть, ему снилось, будто он ловит мышь.
– Ты не сомневался, что мое сердце растает, да, Альфред?
– Даже не предполагал, миледи. – Однако улыбка конюха говорила об обратном. – Его уже можно забирать у матери. Хотите?
– Ах ты, злодей. Разве я смогу отказаться?
Щенок пошевелился, открыл глаза, на нетвердых лапках подковылял к Пенелопе, обнюхал ее ладонь. Девушка взяла его на руки, позволила пожевать пальцы, думая о том, как отрадно заботиться о столь милом создании.