Королева, прослышав о болезни Эссекса, изменила свое отношение к нему. Возможно, после смерти Берли она чувствовала себя одинокой, кто знает? Они все умерли: Глаза, Дух, Мавр и Барашек. У нее оставался только этот своенравный, отчаянный, но удивительно интересный юноша, сын ее врага.
Она прислала к нему своего врача с требованием немедленно сообщить ей о его состоянии. Она также распорядилась, чтобы Эссекс прибыл к ней, как только сможет путешествовать, но ни в коем случае не раньше.
Это было примирение, и Эссекс быстро оправился. Кристофер был в восторге.
— На него никто не может долго сердиться, — повторял он.
Однако мой рассудительный брат Уильям был настроен менее оптимистично.
После аудиенции у королевы Эссекс заехал повидаться со мной. Она приняла его тепло и выразила радость по поводу его возвращения ко двору. Он считал, что все вернулось на круги своя, и втайне гордился тем, что мог позволить себе такие неслыханные вещи и не лишиться ее расположения. На балу Двенадцатой ночи все обратили внимание на то, как он танцевал с королевой и как счастлива была Елизавета тому, что он опять с ней.
И все же я была настороже и по-прежнему возмущалась (разумеется, про себя) своим положением изгнанницы.
Эссекс сообщил, что едет в Ирландию. Он намеревался проучить Тирона. Он знал об ирландской проблеме больше всех остальных и считал, что с его отцом обошлись несправедливо. Уолтер Девере всего себя отдал службе на благо своей страны. Но он умер, не доведя дело до конца, и о нем стали говорить как о неудачнике. Эссекс намеревался восстановить справедливость. Граф Эссекс умер в Ирландии, так и не добившись успеха. Теперь сын Эссекса собирался продолжить дело своего отца. Он обязательно добьется успеха, и каждый раз при упоминании Ирландии все с глубоким уважением будут вспоминать его имя.
Он строил поистине грандиозные планы. Королева с присущей ей ехидцей заметила, что раз уж его так волнуют дела отца, не мешало бы ему вспомнить и о его до сих пор неоплаченных долгах.
Это упоминание долгов моего первого мужа ужаснуло всю семью. Я опасалась, что от меня могут потребовать их уплаты, а Эссексзаявил, что если после всего, что он сделал для королевы, она будет продолжать демонстрировать подобную ненасытность, он навсегда покинет ее двор. Это были пустые угрозы, так как он знал не хуже всех остальных, что его надежды на будущее неразрывно связаны с двором.
Должно быть, королева и в самом деле любила моего сына, поскольку этот вопрос уже никогда не поднимался. Весьма неохотно, но она все же позволила Эссексу отправиться в Ирландию и возглавить армию.
Эта победа окрылила его. Он приехал в Лестер-хаус и рассказал нам о своих планах. Кристофер внимательно его слушал, и в его глазах сияло обожание, с которым он некогда смотрел на меня.
— Ты хочешь отправиться с ним, верно? — спросила я.
— Я возьму тебя, Кристофер, — вмешался Эссекс.
Мой бедный молодой муж! Как он ни старался, он не мог скрыть от меня своих желаний. Я опять невольно вспомнила Лестера. Емуи в голову не пришло бы отказаться от выгодного или интересного предложения. Как ни странно, но в этот момент я презирала Кристофера за его слабость.
— Ты должен ехать, — сказала я.
— Но как я могу оставить тебя…
— Я вполне способна сама о себе позаботиться. Поезжай с Робом. Этот опыт пойдет тебе на пользу. Верно, Роб?
Эссекс сказал, что ему лично пойдет на пользу присутствие рядом проверенных и надежных людей.
— В таком случае решено, — подвела я итог.
Радость Кристофера была заметна невооруженным глазом. Наш брак был счастливым, но я от него устала. Мне было уже под шестьдесят, и иногда мой супруг казался мне слишком молодым и неинтересным.
В марте этого года, последнего года столетия, мой сын вместе с моим супругом покинул Лондон. Люди выходили на улицы, чтобы проводить его. Должна признать, что выглядел он великолепно. Он намеревался поставить ирландцев на место, а Англии принести мир и славу. В нем было что-то божественное, и никого не удивляло, что его любит сама королева.
К несчастью, когда его кавалькада достигла Ислингтона, разразилась сильная гроза, и всадники промокли до нитки. Молнии напугали местных жителей, и они в ужасе попрятались в свои дома, усмотрев в этой неожиданной и неистовой буре дурное предзнаменование.
Тогда я посмеялась над их суеверностью, но позже даже я была вынуждена вспомнить об этом случае.
Теперь всем известны катастрофические результаты этой кампании. Насколько мы все были бы счастливее, если бы Эссекс за это не брался. Он и сам вскоре осознал масштабы задачи, которую сам же на себя и взвалил. Против него были настроены ирландская аристократия, а также священники, имевшие мощное влияние на народ. Он написал королеве, что подавление ирландского восстания станет самой дорогостоящей военной операцией за все ее правление. По его мнению, Ирландия нуждалась в постоянном присутствии сильной английской армии, а поскольку ирландские дворяне не чурались взяток, он считал это наилучшим способом привлечь их на свою сторону.
Между королевой и Эссексом существовали разногласия относительно графа Саутгемптона, которому королева не могла простить беременность Элизабет Вернон, хотя он и искупил свою вину, женившись на ней. Эссекс и Саутгемптон были близкими друзьями, и Эссекс назначил Саутгемптона старшим конюшим своей кампании. Королева назначения не одобрила и приказала сместить Саутгемптона с этой должности, но Эссекс в очередной раз продемонстрировал неповиновение.
По мере того как все эти новости достигали моих ушей, меня все больше пугало будущее моего сына. Меня беспокоило не только всевозрастающее негодование королевы, но также и опасности, которым подвергали себя мой муж и мой сын.
Пенелопа всегда первой обо всем узнавала и держала меня в курсе всех событий. Меня также утешало присутствие моей дочери Дороти и ее детей. Ее первый муж, сэр Томас Перро, за которого она так романтично вышла замуж, давно умер, и теперь она была замужем за Генри Перси, графом Нортумберлендским. Этот брак, впрочем, оказался не слишком удачным, и она с радостью приезжала ко мне. Иногда мы с ней обсуждали сложности и подводные камни семейной жизни.
Выходило так, что никто из моих детей не был счастлив в браке. Я радовалась уже тому, что Франческа любит Эссекса. Мне казалось странным, что как бы скверно он себя ни вел, люди продолжали к нему тянуться. Его супружеская неверность была общеизвестным фактом. Иногда мне казалось, что одной из причин его постоянных измен было желание досадить королеве. Он испытывал к ней странные и противоречивые чувства. На свой удивительный манер он ее любил. Все остальные женщины не выдерживали никакого сравнения с ней, она была существом высшего порядка. И дело было не только в том, что она являлась королевой. Я и сама чувствовала в ней какую-то почти мистическую силу. Ведь с тех пор как она дала мне понять, что не собирается принимать меня обратно в круг своих приближенных, жизнь показалась мне пресной! Осознавала ли она это? Я считала себя гордой женщиной и тем не менее приложила все усилия к тому, чтобы угодить ей. Возможно, она только посмеялась надо мной, радуясь, что теперь окончательно отомстила мне. Она выиграла наше последнее сражение. Она отыгралась на мне, простолюдинке, осмелившейся тягаться с ней и одержать ряд величайших побед.
Что ж, такова была моя семья. Эссекс без зазрения совести изменял супруге с несколькими любовницами одновременно, а Пенелопа открыто жила с Маунтджоем. Она даже родила ему ребенка, которому при крещении дали имя Маунтджой, а теперь вынашивала еще одного. Лорд Рич до сих пор не предпринял попытки развестись с ней. Думаю, это объяснялось влиянием, которым Эссекс обладал при дворе. Если бы мой младший сын Уолтер не погиб, он бы сейчас тихо и спокойно жил со своей семьей. Но, увы, он нас покинул.