— Как ты, Бел? — сочувственно спросила Дженнифер. — Устала?
— Мне грустно. Еще бы! Ты забираешь у меня моего лучшего друга. За последние несколько месяцев мы провели вместе много времени, — сказала Белла поникшим голосом. — Мне будет ужасно недоставать его.
— Все уладится, — улыбнулся Норман. — Я еще позвоню тебе.
Дженни не поверила своим ушам. Она понимала, что они близкие друзья, но звонить Арабелле во время медового месяца? Откуда? С Канарских островов?
В груди у нее стало холодно. Норман и Бел стояли перед ней, взявшись за руки. Глядя на Арабеллу, можно было подумать, что наступает последний день ее жизни. На лице Нормана ничего нельзя было прочесть, и Дженни терялась в догадках по поводу того, что он сейчас переживает. Она почувствовала себя лишней.
Белла нервно рассмеялась, и в дальнейших ее словах, обращенных к Норману, Дженни услышала вызов.
— Но ты не можешь уехать, пока мы не закончим наш спор! — Арабелла повернулась к Дженни. — Это касается применения тех денег, которые…
— Бел, замолчи, пожалуйста, — грозно прорычал Норман. — Я сделаю то, что решил. Так было всегда, и так будет.
Очевидно, Белла вела речь об отцовских деньгах, объяснила себе Дженни резкую реакцию Нормана. Будет непросто убедить Нормана не рисковать хотя бы оставшейся частью. Но она постаралась успокоиться, дав себе обещание во что бы то ни стало отговорить его от авантюры. Скоро все между ними будет по-другому. О Боже, сделай так, чтобы все пошло по-другому!
Недовольно взглянув на Беллу, Норман сказал:
— Мы уезжаем. До аэропорта путь неблизкий. Будь добра, узнай, готов ли автомобиль. И попроси, пожалуйста, шофера проверить, в полном ли порядке мотор и как с бензином. — Видя, что она не двигается с места, он сердито дернул головой. — Давай, Бел! — И шутливо похлопал ее немного пониже спины.
— Учти, Норман, Дженни не позволит тебе обращаться с ней так, как ты ведешь себя со мной, — сказала Белла, поводя пальцем перед его носом. — Никакой грубости! Никакого нахальства!
Дженни насторожилась. Провожая глазами удаляющуюся фигуру Арабеллы, она молила бога, чтобы Норман не оказался в семейных отношениях подобием ее отца. Ее возмущало то, как Фрэнк подчинил себе мать с помощью грубой и безнравственной силы. Сердце Дженни сжалось при мысли о покидаемом ею родном доме и о человеке, в руки которого она себя отдает.
— Нельзя ли нам побыть здесь еще немного? — спросила она с робкой надеждой. — Я не успела поговорить ни с кем из твоих друзей…
— Они прекрасно проведут время без нас. Давай улизнем от всех. Ты потом часто будешь с ними встречаться. Все впереди!
— Но я хотела выведать у них какие-нибудь твои секреты, — поддразнила она Нормана без всякого тайного умысла. Однако он насторожился. Это длилось всего секунду, но Дженнифер так чутко улавливала все странности его поведения, что сразу заметила беспокойство. — Уж ты-то наверняка узнал все мои тайны, — сказала она как можно более беззаботно, стараясь скрыть вновь охватившее ее подозрение в его искренности. — Я видела, вы секретничали с моей мамой. Ну и как, она поведала тебе обо всех моих грехах?
— О да, — рассеянно сказал Норман. — Мне известно теперь, что по утрам ты страдаешь дурным расположением духа.
Норман бросил взгляд в ту часть зала, где сидела ее мать. Та тоже смотрела в их сторону. Глаза матери и Нормана встретились, и он улыбнулся. Наверное, это была только игра ее воображения, иначе Дженни могла бы поклясться, что такими взглядами обмениваются только хорошо знакомые и понимающие друг друга люди. Как все странно и загадочно.
— Что ж, прекрасно! — бодро сказала Дженнифер, прогоняя прочь свои фантазии. — Теперь ты знаешь все о моих тайных пороках. Рассказывай о своих.
— Упорство.
— Разве это порок? — воскликнула она.
— Да. В такой степени, как у меня, это порок, — мрачно сказал Норман. — Но в данный момент я страдаю от другого — нетерпения, — улыбнулся он несколько скованно. — Все, не придумывай больше никаких отговорок! Мы уезжаем, — сказал он не подлежащим обсуждению тоном и повел ее к выходу.
Несколько раз их останавливали гости. Дженни, кажется, начала догадываться, почему весь вечер он не оставлял ее одну. И эта догадка испугала ее. Как только разговор с кем-нибудь из друзей Нормана выходил за рамки двух-трех банальных фраз, он извинялся, отшучивался и торопился к выходу. Фактически, за весь вечер он не дал ей поговорить ни с одним из своих гостей.
Норман прерывал их, переводя разговор на пустячную тему, если речь заходила о его личной жизни. Кроме того случая, когда он отходил вместе с Беллой к телефону, и нескольких коротких танцев с другими партнерами, он неотлучно находился при ней, принимая участие во всех беседах. Тогда это показалось ей трогательным. Теперь стало казаться, что он что-то скрывал от нее и не хотел, чтобы это случайно обнаружилось.